Крыса

Стекающая сверху вода медленно возвращает мне силы, пробуждает желание жить. Как ты будешь жить без глаз? Как? Вернется обоняние, ноздри наполнятся множеством знакомых запахов, и ты вдохнешь их полной грудью. Запах поведет тебя, куда захочешь, он расскажет тебе, где ты находишься, объяснит, что тебя окружает. Ведь у тебя же есть вибриссы – длинные седые усищи, жесткие, торчащие во все стороны. Ты помнишь, как безошибочно ориентировался в темноте, полагаясь только на осязание, на эти упругие колебания при встрече с любым препятствием.

Я хочу попасть в свое гнездо. Он прогнал меня. Меня вышвырнул из гнезда молодой, сильный самец – такой же, каким и я был совсем недавно. Трудно с этим смириться, трудно расстаться с воспоминаниями о теплых стенах, прилегающих к трубам теплоцентрали… Хочется умереть там и только там.

Не смиряйся с изгнанием, но и не возвращайся. Он загрызет тебя, убьет, задушит.

Самке ты тоже больше не нужен, у неё теперь есть темпераментный крупный самец – самец, рожденный ею самой. Она тоже вцепится тебе в горло.

И все же так хочется вернуться! Это единственное желание, которое я ощущаю, лежа неподвижно среди стекающих по стенам струй воды.

Вернуться на подгибающихся, едва держащих тебя ногах. Вползти в нору, добраться до гнезда, лечь рядом с теплой стеной, отдохнуть.

И ждать смерти, ждать конца.

Я шевелю лапками, ворочаюсь на скользком полу, пытаясь принять более естественную позу. Боль в глазницах не прекращается, неповоротливая голова на окостеневшей шее кажется тяжелой как никогда.

Откуда-то рядом сверху доносится грохот, я чувствую, как вокруг дрожит земля. Откроешь глаза и увидишь сероватый, бледный свет.

Открываю, закрываю, снова открываю, нет… У меня нет глаз, но осознаю ли я это?

И все же откуда в мозг врывается яркий луч?

Откуда эта сероватая пелена? Эти отсветы? Эти тени? У тебя нет глаз. Ты – слепая крыса, умирающая среди мокрых растрескавшихся кирпичей.

Я поворачиваюсь, едва удержавшись, чтобы не свалиться в ревущий поток нечистот. Поворачиваюсь и прижимаюсь к скользкой стене.

Гром больше не гремит. Он прокатился и затих. Связанная с ним вспышка света не имеет значения, она меня больше не волнует, её сила угасла. Теперь я не боюсь грома, не боюсь, потому что больше никогда не увижу молнии. Слепота разрушила страх, избавила от ужаса перед тем, что раньше заставляло спасаться бегством.

Переворачиваюсь на лапы, чувствуя под собой покрытую слоем скользкой глины поверхность, и подпираю хвостом уставшее тело. Прижимаюсь к земле – нет сил даже на то, чтобы приподнять отяжелевшую, израненную голову.

К тебе вернулось обоняние, ноздри заполняются запахами дождевой воды и поднимающихся из канала испарений.

Утоли жажду стекающей по стенам водой. Лихорадка ещё не оставила тебя, челюсти стучат друг о друга. Пей! Долго, долго пей.

Вибриссами ощупываю место, куда я попал, – не угрожает ли мне что-нибудь, могу ли я чувствовать себя здесь в безопасности? Не обвалятся ли кирпичи под тяжестью моего тела? Не смоет ли меня стекающим сверху потоком воды?

Дождь уже кончился. Надо уходить, надо подкрепиться – съесть корочку хлеба, зернышко, кусочек рыбы…

Зрения не вернешь, это невозможно, ведь люди выкололи мне глаза, раскаленной проволокой выжгли глазницы… Этого уже не исправишь, от этого не уйдешь…

Я поднимаю голову, распрямляю спину, внимательно обнюхиваю все вокруг – бетон, камень.

Подожду, силы ещё вернутся. Вот пройдет мимо крыса, которую я не раз уже встречал, и я соберусь с силами и укушу её в ноздри, когда она начнет меня обнюхивать. И она с писком бросится бежать от меня, будет обходить меня стороной, будет меня бояться.

Она убегает, слышен скрежет когтей о камни. Надо бы почистить шерсть, поймать хоть пару блох. Мышцы головы все ещё болят, резь в глазницах чувствуется при каждом движении. Зачем я мою лапками глаза, которых у меня уже нет? Боль валит с ног. Я лежу на боку и дрожу от пронзающего насквозь холода.

Наверху уже ночь. Воздух охладился. И день, и ночь теперь одинаково темны для меня, и из этого мрака мне никогда уже не вырваться.

Я сползаю пониже, оставляя в стороне дыру в полу, сквозь которую я мог упасть прямо в густой поток нечистот. Протискиваюсь в узкую щель и останавливаюсь у стены, рядом с самым краем, за которым шумит вода.

Я возвращаюсь в гнездо, откуда меня выгнали, в гнездо, где выросло последнее поколение моих крысят. Я возвращаюсь в то место, которое перестало быть моим. И все же я возвращаюсь.

Я приближаюсь к нему. Осталось пройти уже совсем немного. Нахожу вибриссами вход и углубляюсь в длинный, ведущий вверх коридор. В сети подземных туннелей я на какое-то время теряю ориентацию. В конце концов нахожу гнездо. Самка и малыши обнюхивают меня. Я залезаю в самый дальний угол, в тупичок, защищающий меня со всех сторон. Когда молодой самец нападет на меня, ему будет очень трудно выгнать меня отсюда.