Крысиная башня

— Я, кстати, тебя не гоню! Можешь занять любую из пустующих квартир, — вон их сколько. И ключи есть. Или я уйду в другую. Но только снабжать себя будешь — сама. И как пищу готовить — сама будешь решать. И защищать себя на выходе, — тоже сама будешь…

— Ты меня унижаешь! — плачущий голос мамы.

— Да ни в коем случае! Это только тебе кажется. Более того, — это ты себе выдумала, — «унижаешь», «принижаешь мое достоинство» и прочую херь! Я всего лишь показываю тебе твое место в новых социально-экономических условиях, возвращаю твое «я» туда, где оно и должно бы находиться! Никаким «унижением» тут не пахнет! «Про любоввв» тут речь давно не идет. К сожалению. Да, к сожалению. Я, старый дурак и романтик, до последнего, но ты… Ладно! Но если ты… Если ты не можешь, не умеешь добыть мамонта, и оборониться от саблезубого тигра — ты не должна диктовать охотнику тактику его охоты — он в этом лучше разбирается! Внятно??

Я, затаив дыхание, прислушивался к происходящему, стоя в прихожей, за прикрытой в комнату дверью. И тут сзади меня раздался прерывистый, можно сказать, судорожный, не то вздох, не то всхлип. Я дернулся в сторону и непроизвольно схватился за нож. Прямо автоматически! — миг, и складник с серейтором уже был у меня в руке, раскрыт, и готов поразить нападающего. Во, черт, автоматизм-то выработался, — со всеми этими событиями…

Это была всего лишь Элеонора. В обтягивающей черной блузочке на голое тело, в джинсах в обтягон и в сланцах на маленьких ступнях с аккуратно накрашенными красным лаком ноготками, она неслышно оказалась у меня за спиной, войдя в открытую мной же входную дверь квартиры. И уже, как я понял, довольно давно стоит у меня за спиной и так же, как и я, подслушивает… Вот я баран! Хорошо, что батя не видит, — я бы наверняка получил хорошую взбучку за такое раззвиздяйство.

— Че тебе надо? Че ты приперлась? — тихо, чтоб не услышали в комнате, зашипел я на нее, сделав зверское лицо.

Но она лишь приложила палец к губам, и аж со вниманием повернулась боком к двери, чтобы лучше слышать. Вот зараза! Но не драться же с ней здесь!

А батя продолжал:

— Вот и нормально. Села — значит, принимаешь мои условия. Повторюсь — я тебя здесь не держу. Но и вывихов твоих, как прежде, я не потерплю.

— Вот ты сказала «готов убить только за то, что они приехали», — и даже не поняла, какую дурь сказала. Иногда я думаю, что я зря распинаюсь, — до тебя не доходит. Видимо очень сложно улавливать отвлеченные моменты для женских мозгов…

«— Ой, бляяя… — подумалось мне, — Зря он это. От конструктива в эмоции, — там бабы сильнее, опять перебранка будет…»

Но батя не стал развивать «тему женских мозгов», а продолжил по существу:

— С чего ты взяла это — «убить всего лишь приехавших чего-то там проверить»? Я их что, в гости звал? Они приехали ко мне с оружием, с автоматами! Ты думаешь, они были с автоматами чисто чтоб собственную безопасность обеспечить? Нет! Для того, чтобы при случае «настоять на своем!» Власть — это не синяя мигалка на машине, это не барабан на шее и не флаг над домом, и не удостоверение «народного избранника». Власть — это в первую очередь сила; сила, способная принудить к выполнению выгодных именно ей условий игры! Если нет силы — это не власть, будь она хоть трижды легитимной и пятирежды всенародно избранной! И, в свою очередь, сила, — если это действительно серьезная сила! — неизбежно становится властью! МаоДзеДун сказал: «Винтовка рождает власть», — и он был прав! В мирной, стабильной ситуации это явление не бросается в глаза, оно затушевано всякими культурными и традиционными моментами. Но в период смены формаций вся суть обнажается. Как на Диком Западе. Или вот как сейчас. Власть сейчас тот, кто может заставить с собой считаться. Потому они и приехали с автоматами — чтобы с ними считались. И, если бы они узнали все, как было на самом деле: что гопники удрали не просто так, — а от наших стволов; что мы планомерно занимаемся мародеркой и ни в коем случае не собираемся подчиняться указанием этой Новой Администрации, если они противоречат нашим интересам, — то… То, очень может быть, они бы захотели заставить меня, ну, и Толяна, конечно же, и Серегу, да и тебя, подчиниться им. Их решениям. Если надо — то и с помощью оружия. Потому они и были при автоматах… Что там они для «ослушников» приготовили: каторжные работы на сельхозплантациях или переработку в консервы — это уже не суть важно… Ты извини, я несколько нетрезв, и потому, возможно, излагаю излишне обстоятельно…

— Я заметила!

— Вот только не надо надо мной взмывать! — батя, чей тон постепенно снижался и в конце тирады опустился почти до бормотания, вновь резко взбодрился и заговорил прежним жесткими и ясным голосом.

— Не надо оценивать то, что я тебе так подробно излагаю как признак слабости! Считай это моим тебе подарком, — то, что я так подробно все разжевываю. Мог бы просто послать нахер!

Молчание. Я поежился и взглянул на Элеонору. Она была вся внимание, аж шею вытянула. Зар-раза! Но не выталкивать же ее сейчас с неизбежным шумом.