Крысиная башня

— К носу-то близко не подноси, я ж говорю — отдача… Вот. Жми давай. Только не дергай.

Гулко, на весь двор, грохнул выстрел.

— Ха-ха! — смеялся Толик, — Возможность пострелять прямо с балкона — несомненное достоинство БэПе! Мимо!

Я вышел на балкон и, облокотившись на перила, посмотрел, куда они шмаляют. Они выцеливали бомжей, роющихся в помойке. Вчера мы выкинули туда несколько десятков килограмм совсем испортившейся без холодильников колбасы, которую не рисковали давать даже нашим пеонам, и теперь возле помойки с горой мусора и пластиковых мешков копошились несколько бомжей. Был и в желтой куртке. После выстрела, эхом разнесшимся по двору, бомжи завертели головами, оглядываясь; но, видать, так и не поняли кто и откуда среляет. Не поняли и то, что стреляют в них. Повертели головами, и опять полезли в вонючую мусорку. Она уже и так вся была растерзана, разворочена, выпотрошена. Постарались и такие вот субъекты, и собаки. Все больше становилось крыс…

Собственно, может быть они и не бомжи, даже наверняка не бомжи — откуда бы столько людей, роющихся в помойках, было бомжами? — в городе, где пустовало, наверное, четыре пятых жилья или даже больше. Но последнее время в городе похужело со жратвой, в «Центры Спасения» и вообще в «Зеленую Зону» уже просто-напросто не пускали, менять что-то на пищу на рынках?… А что могли предложить на рынках те же пенсионеры, во-время не удравшие ни в деревню, ни в Центры Эвакуации, чего уже, и в достаточном количестве не имели те, у кого была еда — бывшие владельцы продуктовых точек города, рыночные спекулянты? Даже селяне, изредка приезжавшие в город, теперь предпочитали не менять продукты на городские ништяки, а просто тупо вламываться в оставленные квартиры и брать понравившееся даром… Конкуренция со стороны мародеров нарастала, как и предполагал батя…

Вот они и рылись в помойке, выбирая не полностью протухшую колбасу. А ведь еще даже не начались холода… Батя однозначно сказал, что еще до Нового Года половина оставшихся в Городе перемрет от голода и кишечных болезней, — теперь ведь практически все брали воду из реки, и далеко не факт, что ее тщательно и долго кипятили.

Снова грохнул выстрел, и опять копавшиеся в помойке люди завертели головами, ища «кто и куда».

— Ну что ты? — выговаривал Белке Толян, — Я же говорю, — держи крепче!

— Подбрасывает сильно! — пожаловалась та, передергивая затвор. Дымящаяся гильза полетела с балкона во двор. Звякнула об асфальт далеко внизу.

— А ты прижми к перилам! — подсказывает Толик и уже мне:

— А ты чо, Крыс? Пострелять не желаешь? Из обновки-то?

Я достал наган. Шмальнуть, что ли? Но не в людей же!

— Толян, так ведь можно и попасть. А они мне ничего плохого не сделали.

— Ну и пох. Не сделали, так сделают. И не сделали еще только потому, что не смогли, — ты же насчет людей не заблуждаешься, не?… Мы ведь не из человеколюбия и не от доверия в Башне запираемся, и батя твой вон минами все обклеил?…

— Не, в людей не буду.

— Ну смотри. Если тебе по банкам интересней… — и опять отвернулся к Белке, старательно выцеливающей мужика в желтой куртке.

Из квартиры подошел батя.

— Стреляете?… — спросил он со странной интонацией.

— Белка стреляет. В бомжей на помойке, — ответил я, — Пока ни в кого не попала.

— А ты?

— А что я? Я смотрю.

Мне показалось, что батя облегченно вздохнул. Вышел на балкон, встал рядом. Проследил направление ствола обреза.

— Толян, это все-таки люди…

— Да пох!.. — тот только досадливо дернул плечом, склонившись над целящейся Элеонорой, — Вот-вот, еще-еще… Главное, не дергай…

Грохнул выстрел, и мужик в желтой куртке повалился на асфальт.

— Попала, попала!! — радостно закричала Белка.

— В кого попала, Элеонора? — спокойно спросил батя.

— Вон, в него! — радостно обернулась она.

— В кого? — Батя всмотрелся, даже показал пальцем — Вон в того человека? Так неудачно — только ранила. Ты давай, добей его, девочка.

Мужик в желтой куртке, и правда, поднялся на четвереньки; и, приволакивая за собой ногу, пополз в сторону ближайшего дома. От мусорки, как тараканы, пригибаясь, побежали в стороны фигуры.

Белка растерянно перевела взягляд на Толика.

Тот, насупясь, тяжелым взглядом уперся в брата.

— Ну-ну, стреляй в него, он теперь раненый, быстро бежать не сможет, — легче попасть, — продолжал батя. У меня что-то внутри поджалось — запахло реальным конфликтом. Этого нам еще не хватало.

Белка растерянно переводила взгляд с Толика на батю и обратно.

— Ну че. Мочи в него. Фигли встала, — буркнул Толик.

— Не, Толь, я пойду, пожалуй… — Белка стала упячиваться к выходу с балкона.

— Че так? — продолжил батя, — Нормальная такая мишень, яркая, передвигается медленно. Опять же — теперь сдохнет все одно. Кто его там с простреленной ногой лечить станет, нахер он кому нужен.

Белка, не отвечая ни слова, сунула обрез в кобуру и юркнула в комнату.

— Ты задолбал, братан, со своими поучениями!.. — угрожающе начал Толик.

— Хоть бы патроны пожалел, если на людей насрать; жечь с балкона, нашли занятие!