Крысиные гонки (СИ)

  - Ладно-ладно, найдём тебе ножик, ножиков у меня хватает... – пробормотал Вовчик, возвращаясь к взятым на себя медицинским хлопотам, – Девки, как оно? Сквозное, нет? Это плохо... Давайте-ка воду готовьте, хэбэ ткань... да хоть футболки, да. Бинтов явно не хватит. Ты... Наташа? Давай, вон фляги, слей воду. Вас как? Игорь Петрович? За водой сами сходите, помните где? Хорошо. Только осторожно... Инга, Инга, нет, руку не просто бинтуй, а привяжи к шине, если подозрение на перелом... Что есть ‘шина’? О, твою-то мать... Так, Катя... Ка-атя... Руки убери, я посмотреть хочу...

  В совсем-совсем отдалении вновь хлопнул выстрел. Все вновь на мгновение замерли, замолкли, потом вновь занялись делом.

  В секундной тишине послышалось жалобно-просительное:

  - Пожалуйста, перевяжите меня! Пожалуйста! Мне очень больно живот!.. – это слёзно скулил привязанный Вадимом к дереву молодой бандит. Рубашка внизу, и старенькие джинсы у него уже насквозь пропитались кровью, но никто не обращал на него внимания. Вадим, опустившись на колени около жены, о чём-то разговаривал с дочками.

  В это время на поляне послышались разъярённые вопли:

  - Сука, сволочь, гад!!! Тварь!!! ..., ... Па-а-адла!!! Я убью тебя!!! – как будто впавший в неистовство Витька, подскочив к привязанному Вадимом к дереву бандиту, несколько раз зверски ударил его кулаком в лицо, сразу разбив ему нос, – Я убью тебя как па-а-адаль!!

  Все сразу, подняв головы, уставились на происходящее. Повернулся и Вадим.

  Неистовавший Витька ещё пару раз сильно ударил бандита в лицо, затем, отскочив назад на несколько шагов, выхватил из-за пояса пистолет... Все ахнули.

  - Молись, мо-о-о-олись, сволочь, конец тебе пришёл!!! – заорал он, взводя курок и направляя ствол в лицо зажмурившимуся пленнику.

  - Э?.. Ээээ! Эээ!! – повысил голос Вадим, оборачиваясь на происходящее и поднимаясь. Из кустов вынырнул Владимир с ружьём:

  - Витька, прекрати!

  - Убъю, падла-паскуда-а-а!! – как будто в полной невменяемости, рыдая настоящими слезами, Хронов дважды выстрелил бандиту в лицо; и тут же подбежавший Вадим вырвал пистолет у него из рук:

  - Ты что, муд.к?!! Кто разрешил?? Откуда ствол???

  Он метнулся к привязанному пленнику, ожидая увидеть у того простреленную голову; но тот, крепко зажмурив глаза, лишь тихо скулил – судя по всему, он не понёс от стрельбы какого-то урона. Тут сам Вадим, вдохнув воздух, насыщенный содержимым двух газовых патронов, закашлялся, отпрянул в сторону. Минуту его сотрясал кашель, потом он, размахнувшись, зашвырнул отнятый пистолет в чащу.

  - Заче-ем?? – заверещал Хронов, – А сигнал подавать??

  Вместо ответа Вадим тяжёлой оплеухой отправил его на землю:

  - Идиот!!

  - Сигнал подавать...

  - Пошёл вон!! Чтоб я тебя не видел на поляне в ближайшее время!! А сигнал голосом подашь! Идиот!!

  На краю поляны Владимир вновь скрылся в лесу. Хронов, поднявшись сначала на четвереньки, потом встав, ощупал своё многострадальное в последнее время лицо, и поковылял в кусты. Сторожить.

  ***

  За хлопотами незаметно прошло время. Стало синеть небо, приближался рассвет. Погнавшийся за удравшим с ружьём бандитом ‘лесовик’, как его стали называть, так и не вернулся. Нужно было решать, что делать дальше.

  Убитых было двое: ‘Юличка’, застреленная в спину и дорезанная удравшим бандитом; и женщина из ‘пассажиров’, Клавдия Семёновна, как сказал её муж. Алёна, жена Вадима, уже пыталась вставать, но хлопотавшие вокруг неё дочки ей не позволяли. К её счастью, она не видела и не помнила произошедшего на поляне. Вовчик диагностировал у неё тяжёлое сотрясение мозга, но полагал, что со временем... со временем, как нибудь... а сейчас что?

  - Сейчас покой, покой, поменьше двигаться... Да сам я знаю, Зуль, какой нафиг ‘покой’, я говорю что полагается, только...

  Получившая слепое ранение в живот Вика была в сознании, но плоха. Вовчик подозревал, что на её долю пришлась картечь, навылет прошедшая сквозь тело Клавдии Семёновны, но точно с этим определяться он, конечно, не мог; да это было и неважно. У неё был разворочен живот, и единственная надежда её спасти была быстро доставить куда-нибудь в медучреждение.

  Ссадины, синяки, ушибы, порезы и ссадины были по-возможности обработаны. Истерики сошли на нет сами собой. Плохо было с Катькой: лезвие полоснуло ей по лбу над левым глазом, и, миновав, к счастью, глаз, глубоко, хотя и не насквозь, развалило щёку. Рана была на вид ужасная, но, насколько мог судить сам Вовчик, не опасная – если избежать заражения. Плохо было то, что сама Катя впала в ступор; позволив ему обработать рану, и даже стянуть её в трёх местах швом (на что он израсходовал пузырёк со спиртом), перевязать её, она, тем не менее, не реагировала на обращения к ней; сидела, уставившись в лес отсутствующим взглядом.

  ’Шок’, подумал, Вовчик: – Ничего, ничего, Кать, заживёт. Рана не опасная. Заживёт. Я хорошо там всё обработал; стрептоцид там... до деревни доберёмся, – там перевяжем. Ничего...

  - Катька красивая... была, – вполголоса сказала находящаяся рядом в это время девчонка, – Самая, пожалуй... Переживает.

  - Ничего-ничего...