Крысиный принц

Пугливо поёжившись, бедолага пытается приподняться. Встать не получается – ноги крепко замотаны скотчем, руки заведены за спину. Судя по ощущениям – закованы в наручники. «Всё оказывается даже хуже, чем я предполагал… Нет, не может быть – это какая-то дурацкая ошибка!» Гэвин рвётся вперед, делая попытку освободиться. Напрасный труд! От усилий тело лишь разворачивается вокруг оси и немного перемещается вперёд в тёмном пространстве. Под ногами шуршит.

Ах вот оно что! Никакой мистики! Привязан к спинке стула на колёсиках! Легионы неудачников протирают задницами синтетические сиденья таких пластиковых уродцев, изнывая от жары в душных офисах. Отсутствие амбиций и воли вынуждает имитировать кипучую деятельность и терпеть причуды ненавистного начальства.

Но что это? Развернувшись на стуле, Гэвин оказывается лицом к небольшому низкому предмету, стоящему чуть поодаль. От удара по голове ясность зрения потеряна, рассмотреть детали не удаётся. Пленник делает усилие и несколько раз сильно зажмуривается до вспышек в зрачках. По щекам текут слёзы, череп невыносимо трещит от боли.

Теперь нужно широко открыть глаза и сфокусироваться. Подобное упражнение даётся с трудом. Лиловые всполохи кружатся во мраке медленным танцем, мешают сосредоточить взгляд. Выпученные белки глаз делают связанного мужчину похожим на большую туповатую сову.

«Ничего, сейчас пройдёт… Наладится…» Пятна наконец рассеялись, расплывчатые края дрожащего контура слились в чёткую линию. Резкость восстановилась. В слабом свете фонаря Гэвин разглядел то, от чего его сердце сжалось до размера лесного ореха и провалилось на дно мрачного ледяного колодца.

Небольшой медицинский столик на четырёх трубчатых ножках с колёсиками пугает обыденностью. На тонкой металлической поверхности аккуратно разложены сверкающие хирургические инструменты из нержавеющей стали. Даже в обычной обстановке один лишь вид такого докторского набора способен вызвать оторопь у простого человека. Что уж говорить о душевных страданиях связанного и избитого Гэвина…

Инструменты лежат в образцовом армейском порядке. На столике равнодушно отсвечивают серым металлом ампутационные ножи, острейшие пилы, ножницы, зажимы для остановки крови, пинцеты разного размера, костные кусачки, коловорот, жутковатого вида изогнутые крючки, иглы, металлическое зеркальце. Дополняют сатанинский комплект белоснежная вата, бинты, широкий моток пластыря и стеклянные пузырьки с разноцветными жидкостями.

Гэвина трясёт как лист на ветру. «Что за бред! Как такое может происходить? Здесь снимают фильм ужасов? Зачем эти дикие инструменты? Для меня?! Или я в больнице? Нет! Какая, к чёрту, больница – я в наручниках! Тогда что это за место? И есть в пещере хоть кто живой? Где полиция, вашу мать?!»

Мысли скачут в голове, как испуганные блохи. Сердце колотит так яростно, что вот-вот пробьёт грудную клетку. «Но как же страшно, господи! И почему так холодно? Не хочу видеть эти жуткие приборы – они не имеют ко мне никакого отношения! Уберите, спрячьте, поломайте! Дайте свет, скоты! Развяжите руки, ублюдки! Полиция! Кто-нибудь!»

К худу или к добру, но мольбы услышаны… Раздаётся щелчок, и пленник вздрагивает от неожиданности. Сверху на Гэвина льётся мягкий приглушённый свет. Правда, углы комнаты остаются в тени и даже ещё сильнее погружаются во мрак.

Изменение в обстановке не приносит облегчения. Связанный страдалец ещё не успел отойти от вида инструментов, предназначенных, чтобы кромсать и уродовать человеческое тело, как новое испытание обрушилось на него. Смертельное шоу продолжается, фантасмагория достигает пика, а безумный постановщик пугающего спектакля явно страдает пристрастием к пошлым кинематографическим штампам: над Гэвином, в чёрном одеянии до пят, нависает мрачный силуэт средневекового палача.

Чёрная шёлковая маска-капюшон с прорезями для глаз большими складками опускается на грудь. Длинные широкие рукава целиком скрывают руки, вместо пояса – простая пеньковая верёвка. Если бы не страшная маска, человека можно принять за монаха-чернеца.

Что за пародия на Средневековье! А может, и вправду монах? Нет, чушь какая-то… Словно отлитая из чёрного базальта фигура выглядит грозно и мощно, молча наблюдая за связанным Гэвином сквозь зловещие прорези. Того берёт оторопь, заставляя вжаться в спинку взмокшей спиной. Вселенский ужас плотно хватает за горло мерзкими липкими щупальцами.

Выдержав эффектную паузу, палач-«монах» медленно движется к Гэвину. Шагов не слышно, только лёгкий шорох чёрной «ризы» змеиным шипением скользит по стенам.

Палач подходит вплотную, отчего кажется сидящему пленнику огромным, и останавливается на пару-тройку секунд, изучая связанного. Сквозь прорези маски грозно блестят остекленевшие зрачки. Гэвин превращается в соляной столб… Сердце сдавливает стальной обруч, остатки воли парализует страх. В мокрых глазах мечется животный ужас, мычание переходит в надрывный утробный клёкот.