Крысолов

Когда он проходил мимо мясного отдела, здоровый, гладкий на лицо детина угодливо спросил:

— Гражданин милицейский, что желаете? Вот вырезочку свежую привезли — еще теплая. Вам уступлю, как власти, по-божески.

Алексей прошел, даже не посмотрев на него, но почувствовал спиной, как детина закатился в беззвучном смеха. В кондитерской было много шоколада в разных красивых коробочках.

Алексей купил фунт ландрина, зеленого, с кислинкой и быстро вышел из магазина.

— Алексею — компривет! — хлопнул его по плечу нагнавший его сзади Вася Лебедев из их бригады. — Что невесел? Сегодня дело будем крутить: ночью магазин взяли в Гостиных рядах. Купца Ковырина бывший, сейчас он кондровской промаретели принадлежит. А еще какой-то квартирный гоп-стоп… Ну, это нам сейчас на оперативке расскажут…

газета Красная Москва 22 февраля 1922

Сейчас налеты в Москве стали обыденным явлением — грабят в квартирах, грабят на улицах. Нэпманстующая обывательщина до того напугана этим увеличением числа налетов, что устраивает у себя в квартирах электрическую сигнализацию, ложась спать, держат под подушкой топоры, не ходят в театры и в гости, потому что бояться, что ночью ее разденут на любой улице — даже на Тверской.

По статистике Угрозыска число налетов достигло 40 в месяц, причем многие сопровождаются убийствами и ранениями. Профессор Л.Г.Ольшанский в своем докладе (на Всесоюзном съезде невропатологов и психиатров) о наблюдениях над преступниками, которые проходили через Диагностический Институт, указывает на весьма своеобразный состав налетчиков. Больше половины из этих налетчиков до своего первого налета никогда не совершали преступлений. Этим и объясняется, что громадное большинство таких первичных преступников попадаются в руки органов дознания сразу же — или при выходе после налета, или при продаже награбленного на толкучке или, наконец, в первом попавшемся трактире, где они делили между собою добычу.

Благодаря умелым и слаженным действиям наших доблестных сыщиков в Москве сократилось число налетчиков-рецидивистов. Преступники, все эти многочисленные городушники, домушники, малинники и форточники, никогда на налет не отважатся, и когда им предъявляют обвинение в убийствах, обиженно заявляют, что на мокрое дело никогда не пойдут.

Надо считать, что налетчики являются какой-то новой группой преступников с особой психологией и со своеобразными методами совершения преступления. Многие из них, пожалуй, даже большинство, наставляя на хозяина квартиры шпалер, уверены, что стрелять им, не придется, и что испуганный обыватель сейчас же покажет им, где хранятся у него ценности, и послушно позволит себя связать и запереть или в ванну, или в уборную.

На дознании, а затем на Суде, где они фигурируют, уже как убийцы, они утверждают, что убивать не хотели, и что на убийство вынудила их необходимость самообороны, ради собственного спасения от возможного ареста…

Москва, весна 1922 года