Ксенотанское зерно

– Есть, – Ирма вытерла слезы и села прямо, глядя вдоль дороги поверх воловьих рогов, – Есть. Мой двоюродный дядя по матери, граф Вольфганг цу Юстис, бывший глава Королевского Совета, родовые цвета – желтый и красный...

– Погодите, погодите... Вы знаете, где его можно найти?

– Знаю, – слезы исчезли, как высохшие, – Если я не ошибаюсь, то вон там скачет он вместе со своей свитой.

Кавалькада всадников на самом деле приближалась к повозке в клубах пыли.

– Налево-налево! – прикрикнул Якоб, поворачивая повозку к краю дороги.

– Куда ты?

– Знатные господа не любят, когда им перегораживают дорогу.

Ирма встала на повозке и начала прыгать и размахивать руками:

– Дя-дя Вольф-ганг! Дя-дя Вольф-ганг!

Скакавший впереди мужчина в желто-красном камзоле и треуголке с золотой бахромой – наверняка на нем были и штаны, но их Якоб рассмотреть не успел – внезапно поднял своего коня на дыбы рядом с повозкой.

– Ирма?! Ирма, племянница моя?! Что ты тут делаешь?! Я тебя чуть было...

Дядя Вольфганг смущенно крякнул и убрал плетку.

– Дядя-а! – Ирма спрыгнула с повозки и бросилась к мужчине. Свита, человек десять, остановилась окружив повозку полукольцом. Якоб быстро пробежал глазами. Левые уши... Белых прядей нет... Меди не видно, но дворяне ее носят редко... А вот пистолеты – есть...

Грибная нечисть, не выносящая запаха сгоревшего пороха, не могла пользоваться огнестрельным оружием.

– Ирма, доченька, что ты здесь делаешь? Одна? В таком виде?

Дядя спрыгнул с коня и обнимал новообретенную племянницу.

– Ты же должна была... Твой отец писал, ты вышла замуж.

– Понимаешь, дядя...

– Сбежала?! Сбежала от мужа?! Ах-ха-ха! Узнаю, узнаю кровь сестренки! А отец?

– Отец хотел вернуть меня мужу...

– И его узнаю, старика Альберта! Пусть сгорит мир, но свершится правосудие! Ну, я не такой строгий, но ты должна мне все рассказать. Обещаешь?

– Да, дядя.

– Ну, так чего время терять? У меня тут были дела неподалеку, но раз тут такая неожиданная встреча – побоку дела. Едем!

На его взмах рукой подвели свободного коня с дамским седлом. Ирма подошла к коню, остановилась...

Неловко взглянула на Якоба.

– Да, а это кто такой? – проследил за ее взглядом дядя Вольфганг.

– Это...

А хочет ли дядя знать, кто такой Якоб? Нужно ли ему даже его имя? Дворяне не интересуются крестьянами. А она – дворянка. Да, за время путешествия она с этим крестьянином несколько сблизилась, но путешествие закончено. Пора вспоминать о дворянском достоинстве.

– Это... крестьянин. Он подвез меня...

– Держи, – граф щелчком бросил Якобу серебряную монету, – Заслужил!

Ирма попыталась поймать взгляд Якоба, но не успела.

– Спасибо, господин, – поклонился он.

А когда выпрямился, его глаза были спокойны и холодны.

– Но... – Ирма на мгновенье замялась.

– Что такое? Или он осмеливался вести себя с тобой грубо?

«...Этот барон – или очень смелый, или очень глупый...» ...Звон пощечины... «...Не перебивайте и слушайте!...»

Граф понял замешательство Ирмы по-своему:

– Эй, ребята!

– Нет, нет, дядя, что ты! Наоборот, он выручал меня...

...Разваливающаяся на куски ядовитая тварь... Шевелящиеся поющие грибы... ...Клыкастый конь, бросающийся в их сторону... ...Поднимающийся мертвец с проросшими в мозг нитями грибницы...

– Ну что ж, – сказал граф, – Раз выручал...

Он отстегнул от пояса и бросил Якобы кошелек:

– Доволен?

– Да, господин, – склонился Якоб в поклоне, – Благодарю вас, господин.

– Благодари госпожу, дурень!

– Спасибо вам, госпожа, – Якоб поклонился Ирме, – Вы поступили очень благородно. Госпожа.

Кавалькада развернулась в сторону столицы. Ехавшая последней женщина в мужском костюме уколола парня острым взглядом, но он не обратил на это внимания.

***

«Разве я не права? – думала Ирма, покачиваясь в седле, – Разве я поступила неправильно?»

«Он – крестьянин. Я – дворянка. Между нами не может быть других отношений, кроме приказов и подчинений. Да, он спасал меня. Но ведь я приказала ему это сделать. Разве смысл жизни крестьян не в том, чтобы исполнять приказы господ?

Чего он от меня ждал? Что я приглашу его в гости? К дяде Вольфгангу? Что я поцелую его, как благородного рыцаря? Что я выйду за него замуж?

Разве я не права?

Разве я поступила не благородно?»

***

«Вы правы, госпожа Ирма, – думал Якоб под скрип колеса медленно приближающийся к столице, – Вы поступили вполне благородно.

Крестьяне нужны только для того, чтобы господа могли им приказывать, и не должны требовать ничего в ответ. Мы же не благодарим коня, который вспахал нам поле, не так ли, госпожа Ирма?

Благодарность – она для равных. Для таких же господ, как и вы. А для крестьян – в лучшем случае, монета. Чаще – «Пошел вон!». Именно так поступают благородные господа с низкородными.

Так что, вы правы, госпожа.

Вы поступили ОЧЕНЬ благородно...»

***

Якоб выпрямился, сморгнул – заходящее солнце резало глаза – и вздохнул.

Скоро столица, но сегодня он до нее доехать уже не успеет. Темнеет. Нужно ехать до ближайшего придорожного трактира. А то на ночлег ночью никто не пустит. Кто знает, вдруг это ночная нечисть стучится в дверь?

Знакомому бы открыли, но кто знает его здесь, в десятках миль от дома?