Ксенотанское зерно

— Что, что… — шмыгнула Лотта носом. — Головой я подумала, вот что. Подумала, что совсем не так здорово, когда тебе завидуют и боятся. Всегда одна, ни друзей, ни подруг. Я так без всякой ведьминой силы живу. А внешность… Найдется и тот, кому понравится.

— Я тоже так думаю, Лотта, — кивнул, задумавшись, Якоб. — Ты девчонка умная, добрая, вон, незнакомого парня утешаешь… Найдешь ты свое счастье. А глаза твои мне и вправду понравились.

— Знаешь, что я про твою ведьму подумала? Слишком сильная она была и гордая. Поняла, что ошиблась, а гордость мешала признаться в этом. Вот она и злилась на весь свет, вот и ненавидела всех. Она, может, и хотела, чтобы ее кто-нибудь убил. Такую…

— Если бы она мне это сама сказала, — вздохнул Якоб. — Если бы сама…

На камне у реки сидели и молчали парень, только что убивший ведьму, и девушка, когда-то мечтавшая быть ведьмой.

— Якоб Миллер, — нарушила молчание Лотта. — Ты ведь поедешь куда-нибудь дальше?

— Поеду… — Якоб еще больше ушел в себя.

— Возьми меня с собой.

— Что?!

— А то. Я из дома сбежала. — Девчонка указала на небольшой узелок, лежавший у камня. — Возьми меня, я тебе пригожусь.

— Как в сказке?

— Ну да.

— А родители?

— А родители, — Лотта ожесточилась, — меня замуж хотят отдать. За любого косого и кривого, лишь бы с рук сбыть. Мать так и сказала: «Чтоб с рук дармоедку сбыть»…

Лотта опять зашмыгала, косо поглядывая на парня.

— Лентяйка, что ли? — хмыкнул Якоб, чувствуя, как сомнения в своей правоте если и не исчезают, то уходят вглубь. С этой девчонкой нельзя долго тосковать.

— Кто лентяйка?! Да я… да я… Да я все по дому делала, и за скотиной ходила, и в поле, и в лес, и по дрова!

Якоб опять усмехнулся. Хорошая девчонка, веселая… Такую бы, да вправду в жены. Только куда? Из всего имущества — одна повозка.

— Не возьму. Хорошая ты, умная, смелая, работящая. Да только некуда мне тебя брать. Возвращайся домой, может, мать тебе жениха не такого плохого найдет. Все же мать…

— Как некуда? У тебя что, дома нет?

— Нет. Езжу в повозке по стране.

— Тем более! Будем вместе ездить. Возьми меня с собой!

— Нет. — Якоб встал. К особняку подъезжали несколько карет, нужно посмотреть, не нужна ли его помощь.

— Господин цу Апфельгартен!

— Отец Тестудос! Не ожидал вас лично!

Глава учебного корпуса и аббат Шварцвайсского монастыря обнялись. Непозволительная фамильярность, но эти двое давно и хорошо знали друг друга.

— Как дела у вас в монастыре?

— Молимся. Как у вас в школе?

— Учимся. С чем пожаловал?

Монах в черной рясе и гвардеец в черном мундире зашагали по дорожке к особняку. Остальные монахи и встречавшие гвардейцы шли следом.

— Не с чем, а за кем. Стало мне известно из достоверных источников, что у вас в школе девушка одна есть.

— Ну почему одна? У нас — не монастырь, иногда их и до десятка доходит…

— Ричард, — аббат не принял шутливого тона, — я про одну конкретную девушку. Ирму цу Вальдштайн. Она у вас.

— Ничего себе! Она только полдня у нас, а ты успел приехать за ней из самого Шварцвайса.

— Не успел. Я выехал из монастыря еще вчера, но тут мне сообщили, что искомая Ирма находится у вас.

— Кто сообщил?

— А как мы находим крамолу, тебе не рассказать?

— Ну уж нет. Меньше знаешь — меньше придется врать.

— Я — за Ирмой. Она мне нужна.

— Свен, что она натворила?

— Ничего. — Отец Тестудос недоуменно посмотрел на Ричарда.

— Знаешь, тех, кто ничего не натворил, ваша братия не ищет. Что-то серьезное? Мой товарищ должен отвезти ее к королю.

— Что за товарищ?

— Из личной гвардии. Рудольф, последняя фамилия — Токенблатт.

— А, тот самый… Его мы тоже берем с собой.

— Свен!

— Ричард! Мы не кровожадные людоеды. И если мы приглашаем к себе кого-то…

— То, отделавшись вырванными ногтями, тот счастливчик может сказать «повезло…».

— Ричард, эта девушка очень нужна королю Вальтеру. Вопрос даже не жизни и смерти — существования государства. Тот, кто ее нашел, будет награжден.

— Повезло Рудольфу… А крестьянин?

— Какой крестьянин?

— Якоб Миллер, он с ними приехал. На него у вас видов нет? А то я бы попросил у короля за него…

— В гвардию? Что, так хорош?

— Умный, а главное — силы, как у десятка быков. Конрада с места бросил так, что тот на крышу улетел.

— Да, сильный…

Аббат остановился и дернул Ричарда за руку:

— Постой-ка… Крестьянин? Он действительно такой сильный? Откуда сила? Колдовство?

— Да нет, — опешил Ричард. — От рождения, говорит, такой.

— Огромная сила и ни грана колдовства… Где он?

— Да…

— Капитан Апфельгартен! Где находится крестьянин Якоб Миллер?

— Свен…

— Где?!

— На реку уходил… Да вон он, по тропинке идет.

Аббат сорвался с места:

— Брат Канис, брат Риноцерус — за мной!

Два монаха метнулись за своим аббатом.

Якоб остановился. По тропинке в его сторону шагали, почти бежали, три монаха.

Шварцвайсцы.

Он остановился. Может быть, конечно, что братья решили искупаться с дороги, но скорее всего, они к нему.

— Крестьянин Якоб Миллер? — Невысокий округлый монах притормозил у парня. Никак сам аббат…

— Да, господин. — Якоб поклонился.

— Брат Канис?

— Он.

— Якоб Миллер, — в голосе аббата прозвучало нескрываемое облегчение, — ты арестован.