Ксеноцид

— Герои? — переспросил Сеятель. — Они вели себя так, чтобы превратиться в то, что представляют собой сейчас, — чтобы завоевать честь стать деревом-отцом. Ими двигало желание к воспроизводству. Может быть, в ваших глазах, в глазах людей, которые умирают раз и навсегда, они действительно выглядят героями, но на самом деле, умерев, они зажили настоящей, полнокровной жизнью. Никакого жертвоприношения здесь нет.

— Тогда весь твой лес повел себя героически, — снова заговорила Эла. — Вы сумели отбросить предрассудки и заключили с нами мирный договор, а ведь он требовал в корне переменить некоторые древние устои вашего общества.

— Нам нужны знания, машины и то могущество, каким обладаете вы, люди. Мы подписали договор, в котором пообещали не убивать, а вы в ответ принялись обучать нас. Такого мы бы не узнали и за тысячу лет развития — что же здесь героического?

— Ты, по-моему, вообще не хочешь слышать никаких разумных доводов, — рассердилась Валентина.

Сеятель, не обратив на ее высказывание ровно никакого внимания, продолжал:

— Единственными героями во всей этой истории стали Пипо и Либо, люди, которые вели себя мужественно, несмотря на то что догадывались о предстоящей смерти. Вот они высвободились из-под власти генетического наследства. Да ни один свинкс не способен на такое.

Эндеру причинило боль презрение, прозвучавшее в голосе Сеятеля, когда он обозвал свой народ и себя самого словом «свинксы». В последние годы этот термин несколько поменял окраску, в нем уже не сквозили дружелюбие и любовь, как во времена, когда Эндер впервые спустился на Лузитанию; теперь это название больше несло презрительный оттенок, и люди, работающие с пеквенинос, предпочитали именовать их португальским вариантом этого слова. Какая же ненависть накопилась в Сеятеле, если сегодня он дал капле ее прорваться наружу!

— Деревья-братья отдают вам жизнь, — возразила Эла.

Сеятель лишь презрительно наморщился:

— Деревья-братья даже не живут толком, не то что деревья-отцы. Они не могут говорить. Они всего лишь повинуются. Мы говорим им, что делать, и у них не остается выбора. Инструменты — какое тут геройство?

— Так ты можешь вообще все что угодно извратить, — гневно ответила Валентина. — Любого, кто принесет себя в жертву своему народу, ты можешь обозвать притворщиком. Просто ему это пришлось по душе, вот он и пожертвовал собой, так что это вовсе не геройство, а еще одно проявление эгоизма.

Внезапно Сеятель подлетел на стуле и свалился на пол. Эндер уже приготовился к повторению предыдущей сцены, но пеквенинос не стал носиться по комнате. Вместо этого он подошел к сидящей в кресле Эле и положил руки ей на колени.

— Я знаю, как доказать, что среди нас есть настоящие герои, — сказал Сеятель. — Я знаю, как воспротивиться Десколаде. Как отвергнуть ее, возненавидеть, вступить с ней в бой и помочь уничтожить.

— Я тоже знаю, — пожала плечами Эла.

— Научный опыт, — предложил Сеятель.

Эла кивнула:

— Проверить на практике, действительно ли разумность пеквенинос целиком и полностью основывается на Десколаде, а их мозг всего лишь бесполезный придаток.

— Я сделаю это, — сказал Сеятель.

— Я никогда не осмелюсь просить тебя.

— Я понимаю. Но я настаиваю, ради себя самого.

Эндер был немало удивлен, увидев, что Эла и Сеятель по-своему так же близки друг другу, как Эндер и Валентина, что они способны понимать друг друга с полуслова. Эндер даже не представлял, что между представителями разных разумных рас могут возникнуть такие отношения… Однако почему нет? В особенности если они столько проработали вместе, решая одну и ту же задачу?

Но потом Эндер вдруг понял, о чем договариваются между собой Сеятель и Эла. Валентина, которая прилетела на планету несколько недель назад и только начала входить в их общество, изумленно хлопала глазами.

— Что происходит? — непонимающе спросила она. — О чем они говорят?

Ответила ей Эла:

— Сеятель предлагает такой вариант: мы возьмем одного пеквенинос, изгоним из него вирус Десколады и поместим в герметичную клетку, где Десколаде никак до него будет не добраться. И проверим, останется ли у пеквенинос способность совершать осмысленные поступки.

— Это несколько не научно, — поморщилась Валентина. — Ведь существуют другие способы проверить то же самое. Или выхода нет? Мне казалось, Десколада неотъемлемо присутствует во всех жизненных циклах пеквенинос.

— Сеятель, очутившись вне досягаемости Десколады, должен немедленно заболеть, и вскоре он непременно умрет. Десколада убила Квима, Сеятель же умрет потому, что вирус перестанет действовать на его организм.

— Вы не позволите ему этого, — помотала головой Валентина. — Это ничего не докажет. Он может сойти с ума просто по причине болезни. От обыкновенной простуды люди мечутся в лихорадке.