Ксеноцид

Чтобы удержать всхлип, Вань-му заставила себя глянуть на терминал, желая самостоятельно изучить рапорт, который читала Цинь-цзяо. Валентина Виггин родилась на Земле в период Войн с Жукерами. Псевдонимом «Демосфен» она начала пользоваться еще в детстве, когда ее брат, Питер, опубликовал свои собственные тексты под именем «Локи». Впоследствии Питер стал Гегемоном… Так что Валентина не была из каких-то там Виггинов — она была из тех самых, легендарных Виггинов, сестрой Питера Гегемона и Эндера Ксеноубийцы. Только сама она появлялась только лишь в сносках учебников истории. До этого момента Вань-му даже имени ее не помнила; знала только, что у великого Питера и у этого чудовища, Эндера, имеется сестра. Но сестра оказалась столь же необыкновенной, как и братья; она достигла бессмертия, своими словами до сих пор меняя человечество.

Вань-му все еще никак не могла поверить в это. Демосфен был важной фигурой в ее собственной жизни. Но узнать, что это еще и сестра Гегемона! Того самого, о котором говорили святые книги Говорящих За Мертвых. «Королева Улья» и «Гегемон». И святыми эти книги были не только для них. Практически любая религия принимала эти книги к сведению, ибо рассказ этот заключал в себе необыкновенную силу: рассказ об уничтожении первой чужой расы, с которой встретилось человечество, и о том, как ужасно сражались добро и зло в душе первого человека, который объединил все человечество в рамках единого правления. Столь сложный рассказ, но написанный таким простым и ясным языком, что многие читали и переживали его еще в детстве. Вань-му сама впервые прочитала его вслух, когда ей было пять лет.

Ей снилась, причем два раза, и встреча с самим Гегемоном, Питером. Он желал, чтобы она обращалась к нему по имени, которым сам он пользовался в сети: Локи. Вань-му испытывала одновременно и отвращение, и возбуждение; во сне она не могла оторвать от него глаз. Тогда он протянул руку и сказал: Си Вань-му, Царственная Мать Запада, лишь ты одна достойна сделаться супругой повелителя всего человечества. И он женился на ней, и она сидела рядом с ним на троне.

Сейчас она, конечно же, знала, что практически каждая бедная девушка мечтает выйти замуж за богача или же открыть, что на самом деле родилась в богатой семье, и о всяческой тому подобной чепухе. Но ведь сны посылают боги, и во сне, который повторился более одного раза, содержится истина. Все об этом знали. Потому-то сама она чувствовала себя накрепко связанной с Питером Виггином. А вот теперь, узнать, что Демосфен, к которому испытывала такой же пиетет, это его сестра… в такое почти невозможно поверить. И мне все равно, что скажет на это госпожа, Демосфен! Прокричала девушка беззвучно. Я люблю тебя и так, ибо всю жизнь ты говорила мне только правду. И еще я люблю тебя как сестру Гегемона, супруга снов моих.

Вань-му почувствовала, что атмосфера в комнате изменилась, и знала, что кто-то открыл дверь. Она оглянулась; на пороге стояла Му-пао, старая и вызывающая испуг ключница, ужас для всех слуг — не исключая самой Вань-му, хотя Му-пао обладала относительно и небольшой властью над тайной наперсницей.

Вань-му тут же подошла к двери, делая это как можно тише, чтобы не прервать ритуала очищения Цинь-цзяо.

Когда она вышла, Му-пао закрыла дверь, чтобы Цинь-цзяо не услыхала.

— Господин призывает к себе свою дочь. Он очень взволнован. Даже кричал только что и всех перепугал.

— Я слыхала крик, — сообщила ей Вань-му. — Он что, болен?

— Не знаю. Но он очень взволнован и послал меня за твоей госпожой. Он твердит, что должен немедленно с нею поговорить. Но раз она общается с богами, он поймет. Как только же она закончит, передай ей, чтобы она пришла.

— Нет, я сообщу ей немедленно. Она говорила, что сразу же ответит на зов отца.

Му-пао даже остолбенела.

— Но ведь запрещено прерывать, когда боги…

— Потом Цинь-цзяо проведет обряд большего покаяния. Она обязана узнать, что ее зовет отец.

Вань-му с удовольствием указала Му-пао на ее место. Можешь управлять домашними слугами, Му-пао, зато я имею право прервать беседу между своей богослышащей хозяйкой и самими богами.

Как она и ожидала, первой реакцией Цинь-цзяо на вмешательство в ритуал была злость, взбешенность и слезы. Но Вань-му покорно поклонилась до земли, и Цинь-цзяо тут же успокоилась. Потому-то я и люблю ее и потому-то могу выносить эту службу, подумала Вань-му. Потому что она не радуется власти надо мной и проявляет больше жалости, чем кто-либо из богослышащих, о которых мне известно.

Цинь-цзяо выслушала Вань-му и обняла ее.

— Подруга моя, Вань-му, ты поступила очень мудро. Если отец мой кричал в отчаянии, а после того вызвал меня, то богам ведомо, что я обязана отложить очищение и направиться к нему.

Вань-му направилась вслед за нею по коридору, спустилась по лестнице, и через минуту уже стояли на коленях на подстилке перед креслом Хань Фей-цы. Цинь-цзяо ждала, когда отец заговорит, но он молчал. Вот только руки у него дрожали. Никогда еще не видала она его в таком состоянии.

— Отче, — спросила она его. — Зачем ты меня вызвал?

Тот покачал головой.