Ксеноцид

— Отче, это боги обращаются к нам. И если даже они позволяют считать, будто другие сделали это, то и так они лишь выполняли волю богов, призывая нас к существованию.

Отец закрыл глаза, выжимая веками последние слезы.

— Конгресс правит по воле небес, отче, — продолжала Цинь-цзяо. — Так почему бы богам не создать группу людей с более могущественным разумом… которые к тому же слышат голос богов? Как могло случиться, отче, что туман скрыл твои мысли, и ты не замечаешь в этом божественного провидения?

Хань Фей-цы покачал головой.

— Я и сам не знаю. Всю жизнь я верил в то, о чем ты сейчас говоришь, но…

— Но женщина, которую ты любил много лет назад, сказала нечто обратное. Ты поверил ей, поскольку помнишь собственную любовь. Отче, она же не принадлежит к нам, она не слыхала голоса богов, не…

Цинь-цзяо уже не могла продолжать, поскольку отец крепко обнял ее.

— Ты права, — сказал он. — Права. Да простят меня боги. Я должен вымыться, я нечист, я…

Он поднялся с места, пошатываясь, отодвинулся от заплаканной дочки. Но тут, презрев все принципы и обычаи, по каким-то безумным, только ей одной известым причинам, на его пути встала Вань-му — Нет! Погоди…

— Как ты смеешь задерживать богослышащего, который желает очиститься! — рявкнул Хань Фей-цы.

А потом он сделал такое, чего Цинь-цзяо еще никогда не видела: он ударил Вань-му, бессильную служанку. И удар его был таким сильным, что девочка отлетела к стене. Там же она сползла на пол.

Но тут же она затрясла головой и указала на экран терминала.

— Господин, поглядите, пожалуйста! Молю вас! Госпожа, пускай он глянет!

Цинь-цзяо оглянулась, ее отец тоже. Слова исчезли с экрана. Их место заняло изображение человека: бородатого старца с традиционной прической. Цинь-цзяо сразу же припомнила его, вот только никак не могла узнать, кто он такой.

— Хань Фей-цы! — прошептал ее отец. — Мой предок-сердце.

Тогда-то до Цинь-цзяо дошло, что лицо над терминалом идентично лицу с портрета Хань Фей-цы, имя которого получил ее отец.

— Дитя моего имени, — заговорило лицо над компьютером. — Позволь мне рассказать тебе историю Нефрита Мастера Хо.

— Я знаю ее, — отозвался отец.

— Если бы ты ее понимал, мне бы не пришлось рассказывать ее тебе.

Цинь-цзяо пыталась понять, что, собственно, она видит. Введение в действие графической программы, способной воспроизвести столь тщательного изображения, как эта голова над терминалом, требовала всех ресурсов домашнего компьютера… только вот программы такой в библиотеке у них не было. Имелись всего лишь два возможных источника. Один чисто волшебный: боги нашли новый способ обращаться к людям. Это они показали отцу его предка-сердце. Второй же источник пробуждал страх не намного меньший: таинственная программа Демосфена была столь могущественной, что могла подслушивать разговоры в любой комнате, где находились терминалы. Слыша, что беседующие приходят к опасным заключениям, программа перехватила на себя управление их домашним компьютером и показала это изображение. В любом случае, Цинь-цзяо знала, что обязана слушать, задав себе самой только один вопрос: Что хотели боги передать таким вот образом?

— Как-то раз человек из Кву, которого называли Мастером Хо, нашел в горах Кву кусок необработанного нефрита. Он принес его ко двору и вручил царю Ли.

Голова древнего Хань Фей-цы поглядывала на отца, на Цинь-цзяо, на Вань-му. Неужели программа была столь совершенной, что использовала зрительный контакт, чтобы господствовать над ними? Цинь-цзяо заметила, что Вань-му опускает голову, когда на нее глядят глаза изображения. А отец? Сейчас он стоял к ней спиной, поэтому уверенности не было.

— Царь Ли приказал ювелиру исследовать подарок, а тот сделал заключение: «Это всего лишь камень». Считая, будто Хо пытается его обмануть, царь приказал в наказание отрубить ему левую ногу. Когда же царь Ли покинул этот мир, на троне уселся царь Ву. Хо еще раз взял свой нефрит и вручил его царю. Царь же вновь приказал ювелиру исследовать подарок. И снова ювелир ответил: «Это всего лишь камень». Царь, веря, что и его пытается обмануть Мастер Хо, приказал отрубить тому правую ногу. Прижимая к груди необработанный нефрит, Хо добрался до подножия Гор Кву. Там он плакал три дня и три ночи, а когда уже не стало у него слез, он плакал кровью. Царь узнал об этом и послал кого-то, чтобы тот выпытал Мастера Хо. «У множества людей в мире отрублены обе ноги, — сказал этот человек, -= но почему ты плачешь по этой причине столь жалостливо и ужасно?»

В этот миг отец Цинь-цзяо с достоинством выпрямился.

— Я знаю его ответ… знаю его на память. Мастер Хо сказал: «Не потому я отчаиваюсь, что мне отрубили обе ноги. Отчаиваюсь, поскольку ценное сокровище назвали обычным камнем, а честного человека наказали за обман. Потому-то я и плачу».