Ксеноцид

— Они не касаются друг друга, — шепнул Миро.

И вправду, нет. Эндер никогда не осознавал этого. В его воображении галактика всегда была плоской, такой, какой ее показывали звездные карты, горизонтальный разрез той части ее спирального рукава, откуда с Земли начали распространяться люди. Но ведь галактика не плоская. Никакая пара звезд не лежит в той же плоскости, что любая другая пара. Филотические лучи, соединяющие космолеты, планеты и спутники, распространялись по идеально прямым линиям, от одного анзибля к другому. На плоской карте они казались пересекающимися, но вот на трехмерном увеличении компьютерного экрана было ясно, что они даже и не касаются друг друга.

— Как она может в этом всем жить? — буркнул Эндер. — Как может она существовать в этом всем, если помимо конечных точек, никаких других соединений между этими линиями не имеется?

— В таком случае… может она существует и не здесь? Вдруг она живет в сумме компьютерных программ всех терминалов?

— Но тогда она могла бы проархивировать себя на всех доступных ей компьютерах и… — И ничего. Ей не удалось бы открыться наново, потому что для анзиблей использовали бы только чистые компьютеры.

— Вечно это продолжаться не может, — признал Эндер. — Компьютеры на разных планетах должны общаться друг с другом. Это важно. Конгресс быстро убедится в том, что нет такого числа людей, чтобы даже за год вручную вписать то количество информации, которую компьютеры пересылают через анзибли всего за час.

— То есть, ей следует спрятаться? Переждать? И снова появится через пять или десять лет, когда случится оказия?

— Такое возможно, если она именно этим и является… суммой программ.

— Наверняка в ней имеется нечто большее, — заявил Миро.

— Почему?

— Ведь если бы она была всего лишь суммой программ, пускай даже самозаписывающихся и самоисправляющихся, то эту сумму должен был бы создать какой-то программист или группа программистов. В этом случае она реализует только лишь те процедуры, которые вписаны в нее в самом начале. Тогда у нее нет свободы воли. Тогда она марионетка. Не личность.

— Ну что же, раз уж разговор зашел об этом… — вздохнул Эндер. — Возможно ты слишком узко определяешь свободу воли. Разве человеческие существа не похожи друг на друга? Не запрограммированы своими собственными генами и окружающей средой?

— Нет, — не согласился Миро.

— Тогда чем же?

— Наши филотические связи доказывают, что это неправда. Поскольку мы можем соединяться друг с другом волевым актом, к чему неспособна никакая другая форма жизни на Земле. Мы обладаем чем-то, являемся чем-то, что не было вызвано ничем иным.

— Так что же это такое? Душа?

— Даже не душа. Священники утверждают, что наши души создал Бог, а это отдает нас во власть следующего кукловода. Если Бог создал для нас свободную волю, то он же отвечает и за каждый наш выбор. Бог, наши гены, окружающая среда или же какой-нибудь идиот-программист, набивающий код на старинном терминале… свобода воли никак не смогла бы появиться, если бы мы сами, в качестве индивидуумов, были результатом какой-то внешней причины.

— То есть… Насколько мне помнится, официальный ответ философии на вопрос о свободе воли говорит, что таковой не существует. Имеется всего лишь иллюзия свободы воли, поскольку причины нашего поведения столь сложны, что мы просто не можем их расшифровать. Если у тебя имеется ряд костяшек домино, которые поочередно падают, ты всегда можешь сказать: эта косточка упала потому, что вон та ее толкнула. Но если у тебя имеется бесконечное число костяшек, которые можно проследить в бесконечном числе направлений, ты не угадаешь, где началась причинно-следственная цепочка. Потому-то ты и думаешь: эта костяшка домино упала потому, что так ей захотелось.

— Bobagem, — буркнул Миро.

— Согласен, что такая философия не имеет никакой практической ценности, — признался Эндер. — Валентина объясняла мне это таким образом: даже если свободы воли не существует, чтобы жить вместе в обществе, мы должны относиться друг к другу так, как будто она у нас имеется. В противном случае, если кто-либо совершит нечто ужасное, его нельзя будет наказать. Ведь это же не его вина, это все гены, окружающая среда или Бог заставили его поступить таким образом. А если кто-либо совершит нечто хорошее, мы не сможем его вознаградить, ведь и он тоже марионетка. Как только ты признаешь, что все вокруг марионетки, так какого черта вообще с ними разговаривать? Зачем что-либо планировать, творить, желать, мечтать, если все это только сценарий, встроенный в нас кукловодом.

— Ужас.