Ксеркс

— Ты нарисовала мне картину, достойную долей Элизия, — проговорил Главкон. — И всё же я не стал бы искать убежища даже при дворе Царя Царей со всеми его красотами. Бывают мгновения, когда мне хочется помолиться богу такими словами: «О, Зевс, дай мне крылья, дай мне крылья орлиные, дабы мог я улететь к самому краю земли, а там, в одной из укромных долин, позволь вкусить из ключа вод летейских, вод забвения, дарующих мир душе!»

Роксана поглядела на Главкона; глаза её были полны жалости, и он ощутил, что это ему приятно.

— Волшебную воду, которую ты просишь, пьют только из кубков, — сказала она, — ибо чудодейственная эта долина лежит в горах Бактрии, крыши мира, прячась между гор, венчанных вековечными снегами. Там растёт благая трава, там вьётся таинственный Окс, великая северная река. И только там, на зелёном, благословенном Маздой просторе, может найти мир измученная душа.

— Неужели этот край настолько красив?

— Прекрасен! — хором ответили Мардоний и Артозостра.

А Роксана, повинуясь кивку брата, направилась вглубь шатра, где висела простая арфа.

— Готов ли, господин мой Прексасп, выслушать одну из песен ариев, возносящую хвалу долинам Окса, хотя умение моё невелико?

— Песней своей ты способна растрогать сердце Персефоны, как сделал это Орфей, — ответил афинянин, не отводивший взгляда от Роксаны.

Неяркий свет висячих светильников, густой аромат благовоний, исходивший от жаровни, блеск тёмных глаз певицы слились в единое волшебство. Роксана коснулась струн. В её дивном голосе за рокотом струн угадывалось не просто желание порадовать приунывшего гостя.

Долги Окса струи,Верны слова мои.Полон воды поток,Заросли у воды,Поля вокруг и сады.Соловей поёт:«Мой милый когда придёт?»Окса широк поток,Возле воды чертог.

Кира славных палатСтолпы вдалеке стоят.Чиста фонтанов капель,Розы стелют постель,Алый свеж лепесток,Он рядом с белым прилёг.И соловей поёт:«Мой милый когда придёт?»Забудь про беду и печаль,

Ветер, неси их вдаль.Окса чистый потокСулит тебе здесь восторг.Путник, окончен твой путь,Время пришло отдохнуть.И соловей поёт:«Мой милый когда придёт?»

И свет, и благоухание, и полные смысла слова — всё разом обрушилось на Главкона. Щёки его зарделись, отовсюду к нему словно тянулись лёгкие руки, лишавшие его силы. Роксана не отводила взгляда от Главкона. А он не мог оторваться от её глаз — глаз прекрасной, знатной и умной женщины, приглашавшей его забыть о Главконе, изгнанном из Эллады, и стать телом и душой персом Прексаспом, «благодетелем царя», по праву пользующимся всеми благами, доступными народу-победителю. Прошлое вдруг сделалось нереальным, удалилось в неведомые края. Перед ним во всей восточной красе стояла Роксана, а Гермиона навсегда осталась в Афинах, чтобы скоро выйти замуж за Демарата. Можно ли удивляться тому, что го лова Главкона уже шла кругом, хотя он весь день воздерживался от вина?

— Бесхитростная песня, — проговорил Мардоний, удовлетворённый поступком сестры, — но тем не менее, милая, мы, арии, чуждаемся причудливой музыки греков и вавилонян.

— В простоте высшая красота, — ответил Главкон, — и когда я слышу, как Эвфросина, прекраснейшая из Харит, поёт голосом Эрато, царицы песен, мной овладевает страх. Ибо не подобает смертному приближаться к богам.

Вернув на место арфу, Роксана ответила ему одной из своих цветистых и неподражаемых в своей искренности восточных любезностей, выразив ею сразу и благодарность, и прощание на сегодня с Главконом. Афинянин не сводил с Роксаны глаз, пока она, шелестя лёгкими одеждами, не вышла из шатра. Не видел он и взглядов, которыми успели при этом обменяться Мардоний и Артозостра.

Когда мужчины остались вдвоём, носитель царского лука спросил:

— Дорогой Прексасп, не кажется ли тебе, что я должен благословить двенадцать Амеша-Спентов за то, что они даровали мне красавицу сестру?

— Она так прекрасна, что Зевс мог бы слететь с Олимпа, чтобы возвести её на трон вместо Геры.

Носитель царского лука усмехнулся:

— Ну нет. Я предпочитаю выбрать для неё жениха из числа людей. Однако, подходящего найти трудно — и в Персии, и в Лидии, и на всём Востоке. Быть может, — смех его сделался ещё веселее, — стоит обратить свой взгляд на запад?

Ни на следующий день, ни позже Главкон не видел Роксану. Тем не менее он уже не так часто вспоминал о Гермионе и об Афинах.

Глава 4