Ксеркс

— И так ты следуешь моему слову? Мне остаётся лишь вознаградить непослушание. Биас, ступай на улицу и приведи двух стражников-скифов.

Фракиец бросился вон из дома. Хирам продолжал стоять, скрестив на груди руки:

— Хорошо поступил, превосходительный, парень ушёл. А мне нужно многое поведать благородному господину. Мой господин Ликон распорядился, чтобы я передал тебе из Лакедемона несколько его приказов.

— Приказов? Мне? Земля и боги! Неужели мне вправе приказывать такой змей, как ты? Ты дорого заплатишь за такое оскорбление.

— Твой смиренный раб считает иначе, — продолжил Хирам. — Если господин мой изволит прочесть это письмо, он избавит свой язык от излишних слов, а слух своего раба от новых оскорблений.

Поклонившись ещё раз, он подал Демарату папирус. Оратор охотнее взял бы в руки горящую головню, но выхода не было. Вот что он прочитал: «Ликон Лакедемонянин Демарату Афинянину. Радуйся. Может ли тот, кто был другом мидян прошлым летом, к весне сделаться их недругом? Вижу твоё рвение и помощь Фемистоклу. Но разве ради этого мы спасли тебя от разоблачения и гибели? Исполни то, что скажет Хирам, или верни деньги. Не ошибись, иначе весть о твоём предательстве уйдёт к Гипсихиду, первому из архонтов. Попробуй тогда проявить своё красноречие перед афинским судом. Но ты человек мудрый, зачем мне угрожать тебе? Слушай Хирама. Дано в Спарте, в праздник Беллерофонта, при эфорстве Февды. Хайре!»

Сжав папирус в кулаке, Демарат долго стоял, стиснув побелевшие губы. Содержание письма он предвидел ещё до того, как прочитал его.

— Чего же ты хочешь? — спросил он наконец вдруг охрипшим голосом.

— Пусть господин мой выслушает… — начал финикиец, но внезапное появление Биаса заставило его умолкнуть.

— Скифы уже у двери, кирие! Приказать им войти внутрь и выволочь за хвост эту ящерицу?

— Нет-нет, во имя Зевса! Пусть подождут снаружи. И ты тоже побудь с ними. Этот честный человек прибыл сюда по важному, но личному делу.

Биас хлопнул дверью. Может быть, он остался возле неё подслушивать. Во всяком случае, Хирам скользнул поближе к своей жертве и зашептал, не оставляя слуге никаких шансов.

— Превосходительный господин, вот чего хочет Ликон. Войско ушло к Темпийским воротам. Ликон сделал всё возможное, чтобы помешать этому, но сейчас Леонид в Спарте всесилен, к тому же после истмийского поражения престиж Ликона и его влияние пошатнулись. Тем не менее войско необходимо повернуть от Темпе.

— А как?

— Всё в твоей власти, господин. Ты и сам способен отыскать тысячу верных причин, чтобы отозвать Фемистокла и Эванета. И ты, господин мой, сделаешь это без промедления.

— Неужели ты решил, что вместе со своими проклятыми хозяевами можешь заставить меня совершать позорные поступки один за другим?

— Благородный господин читал письмо Ликона, — заметил финикиец, вновь скрестив на груди руки.

Меч Демарата лежал под рукой, на треножнике, и весь остаток дней своих тот сожалел о том, что не схватил его и не прикончил на месте Хирама. Но порыв налетел и оставил. Возможность не реализовалась.

— Возвращайся в Спарту, возвращайся немедленно, — зашептал оратор. — Передай Полифему, твоему господину, что я выполню его волю. А ещё скажи ему, что если настанет день моей мести — ему, «киприоту», и тебе самому, — она будет ужасной.

— Уши раба твоего с радостью услышали первые из сказанных слов. — Хирам широко улыбнулся. — Ну а слова последние, которые господин мой проговорил в гневе, я охотно забуду.

— Ступай! Ступай! — крикнул оратор.

Он хлопнул в ладоши. Появился Биас.

— Скажи стражникам, что они не нужны мне. И дай каждому за труды по оболу. Проводи этого человека. Но, если он ещё раз появится здесь, зови остальных рабов и бейте его так, чтобы в теле не осталось ни одной целой косточки.

Ответ Хирама был достоин двора Ксеркса.

— Господин мой, — завершил он свою последнюю хвалу Демарату, — вновь доказал свою чрезвычайную мудрость.

С этими словами азиат ушёл. В каком настроении Демарат пребывал весь остаток дня, может не догадаться лишь слабоумный. Песня Эриний из трагедии Эсхила всё отчётливее звучала в его ушах. Он не мог заглушить эти звуки:

Домы рушить нам дано,Если в роду вскормлен Арей,Мнят приручён, вдруг осерчал,

Друга загрыз, брызнула кровь,Мы налетим как буря!Будь он силач, изловим ловцаГордого, миг — и низринут,С дольним сравняется прахом,Стоит лишь в дом войтиВ чёрных лохмотьях нам.

А он-то хотел проявить верность Элладе, со всем мужеством выступить за её свободу. И на тебе! Неужели Немезида приближается к нему — крадучись, по шажку, по шажочку, пока он не выплатит цену своего предательства? Неужели начинается расплата, заслуженная в ту памятную ночь в Колоне?

На следующий день Демарат посетил святилище Эриний, расположенное на холме Ареопага.