Кто я?

Я ведь знал, что он псих, нутром чувствовал. Сидит, наверное, целыми днями возле этих экранов.

– О, не смотрите на меня так. Игрища в чужих спальнях мне неинтересны. Я слежу за своими людьми. Обзор камер не покрывает всю площадь, и иногда я говорю им, в какой части своего дома они могут чувствовать себя в абсолютной безопасности.

– Вот, например, подруга Хлои.

– Лиззи?

– Именно. Знаете, где она сейчас? – Он пробежал пальцами по клавиатуре. – Вот здесь, посмотрите.

На экране белые стены и такая же белая дверь, кафель на полу, инструменты в металлической посудине.

– Что это, больница?

– Почти, стоматология.

– Но здесь никого нет.

– Есть. Только мы этого не видим, и чувствую, в том углу происходит что-то интересное, но мне нет до этого никакого дела.

– Она отступила от сценария?

– Да, но об этом знаю только я и Хлоя.

– А что будет, если…

Я совсем не хотел думать, что будет, если… Что будет, если ее поймают, а меня вызовут на ковер? А ее уже точно поймают, и меня, значит, точно вызовут, что будет…

– Совсем скоро все будет по-другому, Адам.

Этот тип будто мысли мои читал.

– Подождите, мне надо кое-что посмотреть, – еще одного промаха я не вынесу.

– Пожалуйста, говорите.

– Где можно ввести адрес?

Он указал мне на графу, я ввел название улицы, номер дома и квартиры. Изображение было ужасным. Но при желании можно было понять, что происходит. Мужчина и женщина лежали на кровати, он наклонился к ней и поцеловал. Она сняла его рубашку, он ее платье. Я отвернулся от экрана.

– Что? – спросил Артур. – Девушка твоя?

– Вы думаете, они отслеживают все записи в реальном времени или сохраняют все по архивам, а просматривают уже потом, по мере надобности?

– Обязаны в реальном, по крайней мере, изначально все так и задумывалось во избежание преступности.

– То есть они видят, как они… Пожалуйста, можно это выключить.

– Конечно, мне-то зачем на это смотреть, – он закрыл картинку.

– Так видят прямо сейчас?

– Может, и видят. Это все человеческий фактор, Адам. Естественно, у них нет стольких глаз, чтобы следить за всеми и сразу, но если человек вызовет подозрения…

– Они пересмотрят все.

Он налил себе выпить.

– Будешь? – предложил мне рюмку.

– Нет, лучше воды.

– Давай на «ты».

– Мне все равно.

Он наполнил стакан.

– Я больше не видел тебя у нас, – сказал он, переходя на фривольный тон.

– Все, кто в баре, они с тобой? – Я хотел разговорить его, насколько это возможно.

– У меня не одно такое место, не один такой бар. У меня и библиотека есть.

Я поперхнулся.

– Что? Удивился? – рассмеялся он. – Или ты думал, я спец только по злачным местам? Знаешь, в чем ошибка всех революционеров? Они ведут за собой только часть толпы, а нужно вести всех, но как? Пойми, что нужно каждому, и дай им это.

– Или пообещай и не дай.

– Я не разбрасываюсь обещаниями, Адам. Хочешь свободный секс, пожалуйста, запрещенную выпивку, фильмы – да на здоровье! Каждый сам отвечает за себя. В здоровом обществе у тебя есть только один хозяин, и это – ты сам. Понимаешь?

Я понимал, и это меня пугало. Артур стоял возле трюмо с напитками, вальяжно жестикулируя стаканом с виски.

– Они сожгли все книги, Адам, все бумажные книги. Остались только электронные, и из тех далеко не все. Для чего, спросишь ты?

Я ничего не спрашивал.

– Они хотят знать, что мы читаем. А я не хочу подчиняться им. В нашей библиотеке есть оригиналы учебников по истории, физике, биологии. Есть и художественная литература, которой более двухсот лет. Каждый хочет знать правду, почему? Потому что она скрыта. Если бы она лежала на ладони, никто бы ничего не читал. Они сами себя закопали. Хотели создать новую реальность, переписать историю. Не выйдет. Мой прадед стоял у истоков этого государства, мой отец родился в нем, и я не умру, оставив все как оно есть.

– Что ты скажешь людям?

– Если хочешь услышать, будь на площади, когда все заполнят ее.

– Когда ты хочешь собрать всех?

– И ты не спросишь, как я собираюсь это сделать?

– Не имею ни малейшего интереса. Так когда?

– Скоро, очень скоро, Адам.

Я посмотрел на мониторы, другая парочка тоже добралась до постели, и у них, похоже, все только начиналось.

– Что ты морщишься, разве есть что-то плохое в любви?

– Если она под прицелом камер, если люди даже не знают этого…

– Я рад, что и ты начинаешь меня понимать.

– В любой квартире есть мертвые зоны? Места, которые не охватит обзор.

– Есть, у входной двери. Видишь, этого угла не видно ни на одной из камер.

Через час я уже взбегал по трухлявым лестницам на второй этаж малоквартирного дома, что стоял у черта на куличках, впрочем, там, где и был всегда. Я не знал, как скоро увидят запись в министерстве и увидят ли вообще. Сейчас мне даже хотелось, чтобы этот псих Артур как можно раньше осуществил задуманное, чтобы им было не до нее. Я не знал, будет ли кто-то дома, ушел ли этот мужик и что я вообще скажу, а главное, как. Не успел я собраться с мыслями и постучать, как дверь открылась.

– Это вы? – Нина с удивлением смотрела на меня, завязывая халат.

– Да, мне нужно с вами поговорить, – задыхался я.

– Мне нужно забрать дочь из сада.

– Это не займет много времени, пожалуйста.