Кто я?

– Нет, конечно, не разрешено, но такова Хлоя, ее тянет на все запретное. У Хлои был знакомый хакер, и за один вечер он нашел Марка Томаса.

– Ты пошла к нему?

– Мы пошли вместе. Он работал в стоматологии. Мы думали, Марк – настоящий стоматолог, а он оказался уродливым прыщавым ассистентом, у которого все валилось из рук. Он был мне противен, весь, от внешности до запаха. После процедуры, на которую нам пришлось записаться, Хлоя договорилась с ним о свидании со мной.

– И?

– Естественно, я не пошла, и тогда этот нытик позвонил Хлое.

– И с ним пошла она?

Лиззи рассмеялась сквозь слезы.

– Да, она пришла тогда злющая и целый день ворчала. Сказала, что в следующий раз на встречу с ним пойду уже я. Я спросила, что же ее так взбесило. Хлоя сказала, что весь сеанс он хрустел какими-то крекерами для диабетиков, а потом стряхивал все крошки на нее. Тогда я и придумала все.

– Господи, Лиззи…

– Я не хотела с ним быть! Я бы лучше сама умерла! В тот день, когда я должна была пойти на свидание, я пошла, но не к нему. Я зашла в стоматологию, в которой он работал, там был Ричард.

– Какой еще Ричард?

– Стоматолог, он делал мне чистку зубов, когда мы с Хлоей пришли в первый раз.

– Так.

– Он мне сразу понравился. Знаешь, как это бывает, когда ты живешь обычной жизнью, встречаешься с людьми и ничего тебя не волнует, но тут видишь его, и все, кто встречался тебе до этого, все, с кем ты дружила и общалась, превращаются в тени. Он был весь идеальный – умный, красивый и такой обходительный. И этот придурок на его фоне казался полным ослом.

– Так ты пришла в его кабинет? К этому стоматологу, Ричарду?

– Да, в этот раз кабинет был пуст. До следующего приема оставалось около часа, я сказала, что чувствую боль после чистки, он усадил меня в кресло, направил на меня лампу, и тогда я призналась ему.

– В чем?

– В том, что он мне нравится, очень нравится.

– Что ж ты натворила, Лиззи, ты же знаешь, что нельзя!

– Знаю, знаю, и мне все равно! Я не хотела, чтобы моим первым мужчиной был человек, который мне даже несимпатичен.

– И что сказал тебе этот Ричард?

– Он указал на камеру, а потом на угол, рядом с дверью.

– Мертвая зона, – вспомнил я слова Артура.

– Да, камеры не берут весь радиус комнаты. Он закрыл дверь и прижал меня к себе. О чем мы только не говорили в этой мертвой зоне! Обо мне и о нем, о его жене, которую он не любил, о Марке. Он был взбешен, когда узнал, что этого недотепу записали мне в мужья. Мы назначили свидание в одном клубе, там есть специальные комнаты…

– Я знаю этот клуб.

– После той ночи единственное, чего я хотела, так это чтобы Марк сдох. Тогда я сходила в деканат и попросила практику в стоматологии, мне разрешили поработать несколько дней. Я пришла к Ричарду и сказала, что плохо колю. Что я боюсь уколов. Ричард сказал, что уколы в десну делать проще и я могу попробовать. Марк как раз мешался под ногами, что-то роняя и постоянно извиняясь. Я предложила сделать ему чистку под местным наркозом. Он согласился и забрался на кресло. Когда Ричард вышел из кабинета, я достала шприц, который подготовила заранее, и сделала ему два укола. Во втором шприце было обезболивающее.

– А что было в первом?

– Дневная норма инсулина, и когда в тот же день он сделал себе повторный укол, то умер от передозировки.

– Ты убила человека, ты понимаешь, что ты сделала?

– Мне все равно.

– А Хлоя? При чем тут она?

– Я не знаю! Никто не должен был ничего заподозрить.

– Они видели ее в кинотеатре, на том свидании…

– Думаешь, там тоже камеры?

– Они повсюду.

– И?

– И как-то повесили его смерть на нее.

«В нашем государстве нет нераскрытых преступлений» – вспомнил я слоган на стенах министерства.

– Им все равно, кого обвинять?

– Не все равно, но труп – отличный повод повесить его на кого-то.

– Если я признаюсь, они ее отпустят.

– Нет, не отпустят. – Артур стоял в дверях.

Я даже не знаю, сколько времени он так смотрел на нас.

– Не отпустят, – повторил он, – а вот тебя еще и посадят.

– Артур, я не хотела… Я не хотела, чтобы Хлоя…

– Я получил материалы дела, – прошел он в комнату, – никакая передозировка в них не значится. Его ударили бутылкой по голове. Якобы жандарм видел, как Хлоя выбегала из дома Марка, а после и его бездыханное тело нашли там.

– Но что она делала у него дома?

– Ничего. В тот вечер она была в клубе, в моем клубе, мы поднялись в одну из комнат, провели время вместе, после, в районе одиннадцати, она сказала, что хочет выпить, и спустилась в бар. Больше я ее не видел.

– Во сколько случилось убийство? – спросил я.

– В районе десяти часов. В это время она была со мной.

– Но как такое возможно?

– Когда ты играешь по чужим правилам, Адам, возможно все. Мы как куклы, марионетки, они двигают нами, как хотят.

– Надо что-то делать, – подскочила Лиззи. – Я признаюсь!

– Ты ни в чем никогда не признаешься. В этом нет смысла. Скоро все изменится, Лиззи. Любому кошмару приходит конец, когда приходит время проснуться. Нужно только подождать.

– Нужно вытащить ее оттуда, – плакала Лиззи, вытирая нос, губы и все покрасневшее от истерики лицо.

– Мы все в тюрьме, Лиззи, все до единого.