Кто я?

Он доедет до дома, но сначала купит еды. Дома он примет душ, а потом придумает, где бы переждать. В тот клуб он больше ни ногой, все началось с того клуба. Он будет бродягой, сольется с толпой, отрастит бороду, волосы, ногти, будет как эти психи на трассе, с табличками на груди. Цель направления – город… А плевать, какой город. Он будет свободен.

Макс сошел на берег, нужно быть спокойнее, главное – не бежать. Оглянулся на море – работяги работали дружно, никто на него не смотрел. Вот и он не будет смотреть, ни на кого не смотреть, идти только вперед. Он прибавил шагу, а вскоре и сам не заметил, как побежал.

Вот дорога и люди, автобусная остановка, Макс запрыгнул в автобус. Совершенно пустой. Двери закрылись, колеса зашуршали по асфальту. На остановке еще стояли люди, но автобус не остановился ни на одной. У Макса засосало под ложечкой. Почему он не остановится? Может, им не туда. Или мне не туда?

– Эй, – Макс пробрался к водителю, – до центральной или дальше?

– И дальше тоже, – кивнул тот.

Что-то вроде дежавю, где-то он его уже видел.

Конечно, видел, он же постоянно ездил на общественном транспорте.

Макс выдохнул и сел.

– А людей мы не возьмем? – зачем-то спросил Макс.

– Возьмем, куда без людей, – сказал водитель и остановился.

Зашла толпа. Уставилась в окна. На Макса никто не смотрел.

Макс подумал, что он воняет. Немудрено после мусорной баржи. Все равно что в мусорном баке, ну и ладно, зато не будут теснить.

За окнами оставались порт, баржи, загруженные мусором, и работяги по локоть в дерьме. Скорее бы отмыться от этого запаха.

Улицы вдруг стали знакомыми: продуктовый, центральная площадь, кинотеатр с паршивым попкорном, еще каких-то десять минут и… Макс вспомнил про деньги. Надо будет купить мексиканскую лепешку и сыр. Разжал ладонь – ничего. Наверное, потерял. Макс стал метаться на месте, заглянул под кресло – тоже нет.

– Вы не видели? – хотел он спросить.

Но все лица пялились в окно. Ни одно не повернулось к нему. Не нужно привлекать внимания, подумал он и перестал метаться.

Автобус остановился почти у самого дома. Все стояли у окон, Макс вышел один.

В доме все так же, как было, и дом такой же, как был. Все те же скрипучие лестницы и хлипкие деревянные двери, которые выбьешь ногой, все тот же коридор, общий, узкий, пронизанный лучами света от приоткрытых дверей. Его комната в самом конце и теперь кажется непомерно дальней. Комната соседа перед самым носом, дверь приоткрыта на треть. Макс постучал и зашел.

Тот же Адам сидел на диване и смотрел какой-то сериал.

– Привет, друг, – сказал Макс.

Тот обернулся и кивнул. Еле заметная улыбка проскочила в уголке его рта.

– Представляешь, я в автобусе деньги потерял, вроде только в руке держал, а смотрю – и их нет.

– Нельзя потерять то, чего нет, – сказал Адам.

– Это точно… Погоди, что?

Адам сжал губы трубочкой и наполнил всю комнату белым клубом фруктового дыма.

Сквозь дым Макс увидел больничные койки, на которых лежали двое – штурман и водитель автобуса.

– Вы опять проснулись, молодой человек, – сказал мужчина в белом, набирая в шприц лекарство.

– И не сидите под прямыми лучами, можно получить тепловой удар, – улыбнулась медсестра.

34 глава

По прозрачной стенке граненого стакана медленно стекали капли вчерашнего виски. Он был уже теплым, лед растаял, и этой жижей можно было только прополоскать рот. Я выплюнул все в раковину и вылил остатки. На щеке – след от подушки, в теле – приятная усталость. Через сон я слышал, как ушли шаги и закрылась входная дверь.

Я подставил голову под кран, вода стекала по лицу, по шее, прошла по позвоночнику, пробуждая все нервы, отгоняя последний сон. Нужно было идти домой, проводить здесь всю ночь не входило в мои планы. Я пришел сюда к вечеру, часам к шести, не успев побыть в клубе, сразу поднялся наверх.

– Тебе ту же? – спросил бородач.

Я кивнул.

В номере пахло чужими духами, чужим телом, присутствием. На подушке я нашел пару белых волос. Но мне было все равно. Когда-то я с омерзением надевал чужие ботинки для боулинга, они воняли, как заправский мужик, и были влажные от чужого пота. Теперь это не имело значения. Я сидел на кровати и ждал. Когда я уходил от нее в тот раз, то думал, что не вернусь сюда больше. По правде, я толком и не понял, что тогда произошло, но, видимо, в том и смысл любой зависимости – не понимать ее и все равно подчиняться. Может, они и правы в этом своем министерстве, может, чем позже человек испытает любое из удовольствий, тем дольше будет независим от него. Когда я думал о том, что сделала Лиззи, о том, какой псих этот Артур, о том, что Хлоя в тюрьме… Мне хотелось уйти от всего.

Она пришла через десять минут с бутылкой виски и двумя стаканами.

– Спиртное в номере – полнейшее дерьмо, – сказала она, – я стащила бутылку из бара.