Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности

Существует, впрочем, и иная возможность, более всеобъемлющая, нежели остальные. Белые американцы могут отказаться от субнациональных и «общинных» идентичностей и признать себя просто американцами. Потомки первопоселенцев часто отдавали предпочтение этому самоназванию перед «англо-американцами», «шотландо-американцами», «германо-американцами» и тому подобным. Вдобавок, как замечал Стэнли Либерсон, в ходе опросов общественного мнения, проводившихся три года подряд (1971–1973) и охватывавших одних и тех же людей, лишь 64,7 процента респондентов повторяли ответы, данные годом ранее. А треть американцев, дававших непоследовательные ответы, не слишком различалась этнически. Постоянство в ответах было характерно для 80–95 процентов чернокожих, Hispanics, итальянцев и восточноевропейцев. «Значительное снижение отмечалось среди представителей Северной и Западной Европы, так называемого «староевропейской породы», для которой характерно наличие многих поколений предков, проживавших на территории США». Немногим более половины тех, кто обозначал свою английскую, шотландскую или валлийскую принадлежность в 1971 году, дали аналогичный ответ год спустя. В начале 1970-х годов 57 процентов населения США принадлежали как минимум к четвертому поколению иммигрантов, при этом 20 процентов нечернокожего населения в этой категории не указали никакой страны происхождения (по контрасту с первым, вторым и третьим поколениями)

⁵⁰⁴. Иными словами, в четвертом поколении этническая наследственность стремительно исчезает. А сейчас мы наблюдаем, как четвертое поколение уступает место следующему.

Увеличение числа людей, не идентифицирующих себя со страной происхождения, сопровождается возрастанием числа тех, кто называет себя просто «американцами». Бюро переписи населения в ходе опроса 1979 года и переписи 1980 года всячески пыталось исключить возможность подобного ответа. Тем не менее в 1980 году 13,3 миллиона человек, или 6 процентов населения США, назвали себя американцами, а еще 23 миллиона человек, или 10 процентов населения, не указали никакой этнической наследственности. В переписи 2000 года «устранение черточек» продолжилось. По сравнению с переписью десятилетней давности количество людей, ссылающихся на английскую наследственность, сократилось на 26 процентов, ирландскую – на 21 процент, немецкую – на 27 процентов. С другой стороны, количество тех, кто называет себя просто американцем, возросло на 55 процентов и составило приблизительно 20 миллионов человек. Особенно отчетливо эта «перемена в мыслях» обозначилась на Юге – к примеру, 25 процентов жителей штата Кентукки указали себя как американцев⁵⁰⁵

.

Идентичность, которую белые американцы выбирают взамен обветшавших этнических идентичностей, имеет принципиальное значение для будущего Америки. Если выбор будет сделан в пользу евроамериканизма или «англо» как ответа на «испанистский вызов», культурный раскол в американском обществе станет свершившимся фактом. Если будет выбрана «белая идентичность» в противоположность «черной», неизбежно возрождение расовых конфликтов. Но национальная идентичность и национальное единство существенно окрепнут, если белые американцы воспримут слова Уорда Коннерли и решат, что «смешанная наследственность» делает их прежде всего американцами.

И это подводит нас к теме расовой принадлежности.

Раса: константа, переменная, пунктир

Каждый человек отличается от других по физическим и физиологическим характеристикам. Группы биологически схожих людей обладают характеристиками, отличающими их от других людей. Цвет кожи, разрез глаз, цвет волос, черты лица – на протяжении столетий эти характеристики считались расовыми признаками. Физические и физиологические отличия – объективная реальность; позиционирование данных отличий как расовых признаков – результат человеческого субъективизма, приписывание же этим расовым признакам особой социальной значимости – результат человеческих предрассудков.

Разница в росте между разными людьми столь же, если не более, очевидна, как разница в цвете кожи и чертах лица. Однако, за исключением пигмеев, различия в росте, пускай даже они приводили к социоэкономическим последствиям⁵⁰⁶, никогда не считались основой для классификации и дифференциации людей. Расизм – сугубая реальность, поскольку люди считают важными для общества такие характеристики, как цвет кожи и разрез глаз; «ростизм» же реальностью не является, поскольку люди не придают особого значения своему росту (разве что в баскетболе). Поэтому индивиды и группы классифицируют себя и других с расовых позиций. В отличие от роста, раса – не только физическая реальность, но и социальный конструкт.