Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности

К середине 1980-х годов большинство методических материалов по двуязычному образованию предназначалось, по выражению журнала «Тайм», «для сохранения приверженности учащегося родному языку; с этой целью предусматривались дополнительные, «усугубляющие» занятия по искусству, музыке, литературе и истории того народа, к которому принадлежит ученик»²⁴⁷

. Директор программы двуязычного обучения в Сан-Франциско заявил: «Нам очень важно, чтобы дети гордились своей культурой», разумея при этом, естественно, «врожденную» культуру детей, а никак не американскую. Министр образования Уильям Беннет в 1985 году заявил, что министерство здравоохранения, образования и социального обеспечения «считает крайне важной программу двуязычного образования, поскольку она позволяет учащимся глубже узнать родной язык и культуру народа». Двуязычное образование рассматривалось уже не как способ скорейшего обучения иммигрантов английскому или как «промежуточный этап» на пути к освоению английского, но как символ культурной гордости, средство создания позитивного образа учащегося в его собственных глазах. Даже конгрессмен Джеймс Шойер, инициатор обсуждения и принятия Акта о двуязычном образовании, в своих выступлениях говорил о том, что программа стала «политизированной и далекой от первоначального плана», что она не помогает изучать английский, что «английский, скажем так, был сведен к минимуму, истончился, растаял в тумане, порожденном многочисленными курсами по изучению испанского. У программы были совсем другие цели»²⁴⁸

. В 2000 году схожее мнение высказал и другой инициатор принятия программы двуязычного образования, конгрессмен Герман Бадильо. В Нью-Йорке, указал он, 85 процентов учащихся девятых классов из двуязычных школ и школ АВЯ («английский как второй язык») не заканчивают обучения по программе, а 55 процентов учащихся шестых классов не оказываются восемь лет спустя в учебных заведениях общего профиля. Двуязычное образование, считает Бадильо, «превратилось в моноязычное, что отнюдь не на пользу учащимся… Предполагалось, что первым языком будет английский, испанский же – вторым. И восьми лет обучения не предусматривалось, все должно было происходить намного быстрее»²⁴⁹

.

Поддержка федеральным правительством языковых меньшинств и противодействие общему употреблению английского языка со стороны государственных органов и частных организаций привели к возникновению движения в защиту английского языка. В 1981 году сенатор С. И. Хайякава инициировал обсуждение конституционной поправки, объявлявшей английский язык государственным языком Соединенных Штатов. Через два года Хайякава и другие сенаторы организовали общество «Английский в США», а в 1986 году появилась группа «Английский прежде всего». Эти общества встали во главе широкого движения, результатом деятельности которого стало принятие в 1980–1990-х годах девятнадцатью штатами постановлений о приоритете английского языка. Разумеется, эти постановления многократно оспаривались сторонниками испаноговорящих и других языковых меньшинств, равно как и либеральными организациями, и три штата в итоге были вынуждены принять новые резолюции, снова ущемившие английский язык в правах. В ряде штатов началась ожесточенная юридическая полемика, но нигде – нигде! – предложение о приоритете английского языка не встретило неодобрения у простых американцев²⁵⁰

.

Среди штатов, законодатели которых высказывались в поддержку английского языка, большинство составили штаты южные, а также те, где сравнительно мало иммигрантов. В штатах же с преобладанием языковых меньшинств законодательные собрания отказывались рассматривать инициативы движения в защиту английского. В четырех штатах (Аризоне, Калифорнии, Колорадо и Флориде), где избиратели одобрили законодательную инициативу о приоритете английского языка (причем в трех из четырех – подавляющим большинством голосов), отмечалась, по словам Джека Ситрина, «наибольшая концентрация неанглоговорящих жителей – испаноязычных, азиатских иммигрантов и прочих. Эти же четыре штата в период с 1970 по 1980 год испытали наибольший прирост населения в испаноязычных и других иммигрантских семьях»²⁵¹. Схожим образом на референдуме 1989 года в Лоуэлле, штат Массачусетс, выяснилось, что десятилетие массового притока иммигрантов привело к росту в четыре раза за пять лет детей с ограниченными познаниями в английском. Быстрое распространение по территории США людей, не говорящих по-английски, подает американцам отличный повод для нового утверждения национальной идентичности – на сей раз не «сверху», а «снизу».