Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности

Зачем на площади сошлись сегодня горожане?Сегодня варвары сюда прибудут…Однако что за беспокойство в городе?

Что опустели улицы и площади?И почему, охваченный волнением,спешит народ укрыться по домам?

Спустилась ночь, и варвары не прибыли,А с государственных границ нам донесли,что их и вовсе нет уже в природе.

И что же делать нам теперь без варваров?Ведь это был бы хоть какой-то выход^{433} [26]

.

Возникает вопрос: «хоть какой-то выход» для чего? Внешние войны могут приводить к противоречиям и конфликтам внутри страны и оказывать иное дестабилизирующее влияние. С другой стороны, если «варвары» и вправду угрожают или могут угрожать существованию страны, эта угроза может иметь более позитивные последствия. «Именно война превращает народ в нацию», — заметил Генрих фон Трейчке. В Америке так и произошло. Революция создала американский народ, Гражданская война — американскую нацию, а Вторая мировая война стала кульминацией единства нации и страны. Во время больших войн авторитет и возможности государства существенно укрепляются. Крепнет и национальное единство — по мере подавления межнациональных антагонизмов перед лицом общей угрозы. Социальные и экономические различия нивелируются. Экономическая эффективность (если речь не идет о физическом уничтожении народа) значительно возрастает. Как показали Роберт Патнем и Теда Скопол, американские войны и войны, в которых американцы принимали участие, в особенности Вторая мировая война, стимулировали общественную активность, вовлеченность граждан в дела государства и увеличение «социального капитала», равно как и обострили чувство национального единства и приверженности интересам нации: «Мы все в этом заодно». Три крупные американские войны также привели к грандиозным достижениям в обретении расового равноправия. Бремя «холодной войны» придало дополнительный импульс движению за отмену сегрегации и расовой дискриминации^{434}.

Если война, по крайней мере — в отдельных случаях, может иметь позитивные последствия, способен ли мир обернуться последствиями негативными? Социологические теории и исторические факты свидетельствуют, что отсутствие внешнего врага нередко приводит к разобщению нации. Поэтому неудивительно, что завершение «холодной войны» принесло с собой возрастание роли субнациональных идентичностей как в Америке, так и во многих других странах. Отсутствие значимой внешней угрозы уменьшает потребность в сильном национальном правительстве и в единстве нации. Окончание «холодной войны», как предостерегали двое ученых в 1994 году, чревато «эрозией национального политического единства и нарастанием этнических и групповых противоречий», что «затрудняет переход к социальному равенству и равноправному предоставлению социальных льгот, одновременно возрождая классовые и сословные барьеры»^{435}. В 1996 году профессор Пол Петерсон заявил, что окончание «холодной войны» приведет, среди прочего, «к размыванию национальных интересов, избавит многих от желания жертвовать собой во имя страны, снизит доверие к правительству, ослабит приверженность нации и потребность в профессиональном политическом руководстве». В отсутствие внешнего врага интересы личности непременно встанут над интересами общества:

«Не спрашивай, что твоя страна может сделать для тебя; спроси, что ты можешь сделать для своей страны». Эти слова кажутся устаревшими, почти шовинистическими в эпоху, когда твоя страна перестает защищать добро от зла… Где-то на пути между Корпусом мира и поколением Х патриотизм начал трактоваться как шовинизм, скауты ушли в прошлое, а добровольность превратилась в лозунг избирательных кампаний. «Тысячи огней» Джорджа Буша — совсем не то, что приснопамятное «Читайте по губам — никаких новых налогов»[27]. Если план администрации Буша не осуществится, никто об этом не вспомнит и никто не пожалеет. А вот когда обещание относительно налогов оказалось ложью, народ возмутился^{436}.