Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности

Потенциальным врагом остается Китай, коммунистический по идеологии (но не по экономической практике), по-прежнему представляющий собой диктатуру, не уважающую политических и гражданских прав и свобод личности, страна с динамично развивающейся экономикой, страна с обостренным чувством культурного превосходства и национальной идентичности, страна, многие представители военной элиты которой воспринимают США как врага, страна, стремящаяся к доминированию в Восточной Азии. Наибольшую угрозу безопасности Америки в двадцатом столетии составляли вражеские союзы — Германии и Японии в 1930-х годах, СССР и Китая в 1950-х годах. Сложись подобная коалиция сегодня, Китай почти неминуемо окажется во главе. Впрочем, такое развитие событий в ближайшее время представляется маловероятным.

Некоторые американцы считают врагом США группы исламских фундаменталистов и в целом ислам как религиозно-политическое движение; конкретным воплощением этой угрозы называют Ирак, Иран, Судан, Ливию, Афганистан при талибах и, в меньшей степени, другие мусульманские государства, а также радикальные исламские террористические группировки — «Хамас», «Хезболла», «Исламский джихад» и сеть «Аль-Кайеда». Террористические атаки на Всемирный торговый центр, на казармы американских войск в Ливане, на посольства США в Танзании и Кении, нападение на эсминец «Коул» и прочие, успешно отраженные или предотвращенные вылазки террористов, несомненно, создают постоянную угрозу национальной безопасности Америки. Пять из семи стран, занесенных США в список спонсоров терроризма, относятся к мусульманскому миру. Исламские страны и организации угрожают Израилю, который многие американцы воспринимают как ближайшего союзника. Иран и — до 2003 года — Ирак олицетворяют собой потенциальную угрозу снабжению Америки и остального мира нефтью с Ближнего Востока. В 1990-х годах Пакистан получил в свое распоряжение ядерное оружие; неоднократно сообщалось, что Иран, Ирак, Ливия и Саудовская Аравия ведут разработки ядерного оружия, пытаются приобрести «грязные» и «чистые» атомные бомбы и технологии по их производству. Культурная пропасть между исламом и христианством, в особенности господствующим в Америке англо-протестантизмом, усиливает демонизацию ислама. А 11 сентября 2001 года поиски врага завершились благодаря Усаме бен Ладену. Атаки на Нью-Йорк и Вашингтон привели к войне с Афганистаном и с Ираком, а также к неопределенной «войне с терроризмом во всем мире» и превратили воинствующий ислам в главного врага Америки в начале двадцать первого века.

Мертвые души: денационализация элит

В 1805 году сэр Вальтер Скотт опубликовал хрестоматийные строки:

Где тот мертвец из мертвецов,

Чей разум глух для нежных слов:«Вот милый край, страна родная!»?

В чьем сердце не забрезжит свет,Кто не вздохнет мечте в ответ,Вновь после странствий долгих лет

На почву родины вступая?[28]

Один из ответов, которые можно дать на эти вопросы, будет таким: число мертвых душ среди американской деловой, политической, интеллектуальной и академической элиты невелико, но постоянно увеличивается. Обладая, как писал Скотт, «титулами, властью и презренным металлом», эти представители элиты мало-помалу утрачивают связь с американским обществом. Возвращаясь в Америку «с чужбины», они уже не демонстрируют искренней и глубокой привязанности к «родной земле». Их отношение резко контрастирует с патриотизмом и националистической самоидентификацией большинства американских граждан, причем не только «евроамериканцев». Как заметил один американец мексиканского происхождения: «Хорошо навестить родину матери, но это не моя страна; мой дом здесь. Возвращаясь сюда, я всегда говорю: „Слава Богу за Америку“»^{440}. В сегодняшних США пропасть между широкими массами, благодарящими Бога за Америку, и мертвыми (или умирающими) душами элиты неуклонно расширяется. После 11 сентября 2001 года показалось, что края этой пропасти начали сходиться, но — впечатление оказалось обманчивым. Убедительная поступь экономической глобализации и отсутствие новых террористических атак схожего масштаба заставляют усомниться в том, что процесс денационализации элит можно остановить.