Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности

За возникновение и развитие деконструкционистского движения несут ответственность несколько факторов. Во-первых, это был американский вариант глобального подъема субнациональных идентичностей, оказавшегося в результате причиной кризиса идентичностей национальных во всем мире. Упомянутый глобальный подъем, в свою очередь, был связан с глобализацией и модернизацией транспорта и средств коммуникации, каковые вынудили людей обратиться к поискам идентичности, поддержки и уверенности в малых группах.

Во-вторых, подъем субнациональных идентичностей предшествовал окончанию «холодной войны», однако ослабление международной напряженности в последние десятилетия двадцатого века и внезапный и мгновенный конец войны в 1989 году устранили одну из важнейших причин приоритета национальных идентичностей, тем самым открыв дорогу к поискам иных привязанностей. В-третьих

, сказались политические игры государственных чиновников и тех, кто претендовал на официальные посты в государственном аппарате, — игры, направленные на достижение конкретных политических результатов. Так, президент Никсон перед выборами 1972 года одобрил предложенный конгрессменом Романом Пучински законопроект об этнических группах и рекомендовал придать этому законопроекту юридическую силу; своими действиями Никсон преследовал единственную цель — разобщить чернокожих и белых в рядах Демократической партии. В-четвертых, деконструкция была, несомненно, в интересах фактических и потенциальных лидеров меньшинств, которые много выигрывали от изменения официального статуса своих групп.

В-пятых, бюрократические императивы заставляли правительственных чиновников трактовать законы, принимаемые Конгрессом, так, чтобы эти законы было как можно проще исполнять, — плюс чтобы добиться таким образом укрепления собственного положения в служебной иерархии и реализовать собственные цели. В-шестых

, необходимо учитывать либеральные политические воззрения академических, интеллектуальных, журналистских кругов, их чувства симпатии и вины по отношению к тем, кого они считали жертвами правового произвола, дискриминации и угнетения. В конце двадцатого столетия «в фокусе либеральной активности» оказались женские движения и расовые группы — подобно тому, как «центром притяжения» для либералов начала века были рабочие кружки и профсоюзы. Культы мультикультурализма и многообразия заняли место культов левизны, социалистической и пролетарской идеологий.

Наконец, самый, пожалуй, важный фактор: официальная делегитимизация расовых и этнических признаков как компонентов национальной идентичности, оформленная в законах о гражданских и избирательных правах и иммиграционном законодательстве 1964–1965 годов, парадоксальным образом легитимизировала проявление этих признаков в субнациональных идентичностях. До тех пор, пока расовая и этническая принадлежность оставались ключевыми элементами национальной идентичности, те, кто не был белым и не принадлежал к северным европейцам, вынуждены были мириться со статусом «не-американцев». У иммигрантов, чернокожих и прочих «изгоев» был единственный путь американизироваться — «стать белым англо-конформистом». С формальным экзорцизмом расовой и этнической принадлежности и с деградацией культуры перед меньшинствами возникла возможность утверждения собственных идентичностей в обществе, где стала главенствовать идеология. «Параметры», по которым американцы отделяли себя от других народов — расовая, этническая и, в определенной мере, культурная принадлежность, — стали считаться основой для отделения одного американца от другого.

Движение деконструкционистов породило ожесточенную полемику в политической и интеллектуальной сферах общества. Аналитики в начале 1990-х годов поспешили присудить деконструкционистам победу. Артур Шлезингер— младший в 1992 году предупреждал, что «всплеск этницизма», зародившийся как «протест против англоцентрической культуры», превратился «в культ и сегодня угрожает стабильности Америки, поскольку пытается опровергнуть тезис о едином народе, единой культуре и единой нации». А в 1997 году гарвардский социолог Натан Глейзер заметил, что «мы стали мультикультуралистами»^{215}. Однако в обществе достаточно быстро сформировалась оппозиция этой «контрреволюции», выступившая в защиту американского единства и американской идентичности. В середине 1990-х годов правительственные чиновники и судьи, в том числе члены Верховного суда, до того поддерживавшие расовое деление общества и утверждение расовых приоритетов, начали менять свои взгляды и даже отказываться от них. Возглавляемые энергичными лидерами, движения сторонников идентичности добились проведения референдумов за отмену программы «позитивных действий» и двуязычного образования. Усилия по переписыванию американской истории и переделке учебных планов встретили достойный отпор со стороны ученых и преподавателей.