Кто не думает о последствиях…

Он презрительно смотрел, как она накинула халат, как, зажимая дрожащими руками расходящиеся полы, неловко собрала валяющееся на полу белье, как смахивала рукавом льющиеся по щекам слезы… Зарема знала: все, что сказал Абрикос, — чистая правда! Ей нет прощения! Горская женщина, ступившая на кривую дорожку, обречена на всеобщее презрение и смерть. Ей не посочувствуют ни мать, ни сестры, а отец, братья или дядя своими руками смоют ее кровью пятно с чести семьи… Но и потом, после смерти, она будет вечно гореть в аду…

— Только один путь остался для тебя, шлюха! — кривлялся сидящий перед ней шайтан, то высовывая длинный раздвоенный язык, то почесывая копытом шерсть между рогами… — Один способ искупить свою вину!

Она знала, что он имеет в виду.

— Ты должна стать шахидкой, уничтожив как можно больше кафиров!

Да, это единственный выход! Только так можно избежать позора и сохранить честь семьи…

— Я согласна, — прошептала она белыми губами, распухший язык еле шевелился в пересохшем рту. — Только… Аслан еще совсем маленький…

Она знала, что такие возражения не принимаются. В таких случаях отвечают: «Мы его без тебя вырастим!»

Но сейчас все пошло по-другому. Шайтан исчез, на табуретке у стола сидел Абрикос — хотя и непутевый парень, но вошедший в ее положение, и даже, судя по взгляду, сочувствующий ее горю.

— Да, Асланчика жаль, — печально кивнул он. — И Магомеда жаль. Ему такого позора не перенести, руки на себя наложит… Придется тебе помочь! Но и ты должна нам помочь…

— Но чем я могу…

— Можешь, можешь, — успокаивающе кивал Абрикос. — Сведи меня с Вахидом…

* * *

— Что с тобой, Зарема? Я тебя просто не узнаю! Случилось что-то? С Магомедом?

Сегодня Вахид был в синем гражданском костюме, который ему очень шел, подчеркивая благородство лица и статность фигуры. Но сейчас она не могла им любоваться. Слезы застилали глаза, в ушах стоял гул. Язык снова распух и стал сухим, еле выговаривая слова.

— Ко мне приходил человек от Оловянного. Абрикоса знаешь? Хочет с тобой встретиться…

— Зачем я им понадобился? — нахмурился капитан-пограничник. — В банду свою будут приглашать? Так мне с ними не по пути.

И тут же нахмурился еще больше, заглянул женщине в наполненные слезами и страхом глаза.

— Почему он к тебе пришел? Почему?!

Она отвернулась.

— Во-первых, я убираю у Саиды Омаровны и там встречалась с самим Оловянным. А во-вторых, это он увел Магомеда… Наверное, он в лесу, в их армии…

— В какой «армии»?! Это банда, а не армия!

Вахид задумался.

— И все равно непонятно… Почему насчет меня он пришел говорить с тобой?

— Да потому, что они все знают! — Зарема зарыдала навзрыд. — И он собирается всем рассказать! У меня только два выхода — или стать шахидкой, или упросить тебя сделать то, что он скажет…

— А что он скажет?

— Я не знаю. Но если ты не сделаешь, то его собаки разнесут по всему селу, что мы с тобой…

— Не бойся! — вскипел Вахид. — Я поговорю с ним! Я так с ним поговорю! Когда он придет?

— Сегодня. Наверное, уже пришел…

— Ты рассказала ему?!

— Они сами все знают. Они следят за нами, как ты не поймешь! Им известен каждый наш шаг! Он сказал, когда ты придешь, он будет ждать возле дома…

— У тебя такой голос… Как из могилы… Подожди! — Вахид вскочил. — Он тебя… Он тебе что-нибудь сделал?

— Нет… Я для него вообще никто. Ему ты нужен. Ох, Вахид, — Зарема заплакала. — Ты не сможешь пойти им наперекор! И никто не сможет!

Воинственный порыв у пограничника пропал. Он весь обмяк. Капитан хорошо знал, что бывает с теми, кто идет наперекор бандитскому подполью.

— Да… За ними и сила оружия, и сила власти… За Оловянным стоит его дядя…

Зарема перестала всхлипывать.

— Люди его самого боятся больше, чем дядю. Говорят — у него руки по локоть в крови…

— Ладно, пойдем, поговорим с этим фруктом…

Вахид встал, достал из плечевой кобуры ПМ с патроном, досланным в патронник, выключил предохранитель и, сунув пистолет в карман брюк, вышел на крыльцо. В свете луны у забора мелькнула тень.

— Заходи, я жду! — громко сказал Вахид.

Тень двинулась навстречу и превратилась в Абрикоса с вечной кепкой на голове, в большом, не по размеру, пиджаке и с автоматом на правом боку. Ремень через шею, отпущен на всю длину, ствол направлен вниз, пятка приклада — на уровне плеча, правая рука лежит на пистолетной рукоятке, левая висит свободно. Поза на первый взгляд непринужденная, но Вахид знал — из такого положения можно мгновенно полоснуть очередью.

— Салям, Вахид! — развязно бросил Абрикос. — Как служба?

— Где твой хозяин? — не отвечая на приветствие, спросил капитан.

— Он к таким, как ты, не ходит, — ответил Абрикос и сплюнул. — И к начальнику твоего отряда он не придет. Слишком маленькие людишки. Слушай, что он сказал, и запоминай!

Бандит говорил с такой уверенностью, что Вахид понял: у него действительно нет другого выхода!

— Дело простое, тебя оно никак не задевает, — продолжил Абрикос, понизив голос. — И вообще никого не касается. Нужна информация про того, кто перешел границу. Откуда шел, что нес, с кем был… Короче, все!