Кто не думает о последствиях…

— Какой Курбан? — насторожился Исраил. Он был похож на Дадаша не только фигурой, но и лицом. Особенно глазами… Сейчас карие глаза потемнели.

— Ну, тот, который приносил мне продукты.

— А почему он вдруг к тебе пришел? — холодно спросил Исраил, и Мариам поняла: она что-то сделала не так.

— Он же брат Дадаша…

— Какой он брат?! У него только один брат — это я!

— Дадаш мне говорил, что все муджахеды братья…

— Это верно, — кивнул Исраил. — Но братья по борьбе, а не кровные братья!

У Мариам закружилась голова, и она села на кровать, сжав виски руками.

— Я совсем запуталась… Я ведь еще плохо знаю ваши обычаи… Кровные братья, некровные… Я в этом не разбираюсь…

— Подожди, подожди… Это что значит?! Ты спала с этим Курбаном?! — Исраил повысил голос. — Не смей врать! Смотри в глаза!

— Да, — Мариам безвольно кивнула.

Вытаращенные глаза Исраила производили на нее такое же впечатление, как взгляд удава на кролика.

— А кто еще к тебе приходил? — угрожающе спросил Исраил.

— Ваххаб, Осман, Рахман, — принялась добросовестно перечислять Мариам. — А больше я по именам не помню… Они все приносили еду…

— Так ты за еду спала с ними, проститутка! — заорал Исраил. — Ты продала честь семьи за кусок лаваша?!

— Но что мне было делать? — слабо попыталась оправдаться она.

— Лечь и умереть, вот что! — рявкнул в праведном гневе брат Дадаша. — Ну, раз ты обычная проститутка, что с тобой разговаривать!

Он подошел вплотную, толчком опрокинул ее на спину и принялся снимать брюки…

Через полчаса он ушел, сказав напоследок:

— За твое преступление я протащу тебя через все село голую, с веревкой на шее! А потом отвезу в Хуптен и сброшу в бездонную яму, которая ведет прямо в преисподнюю!

С высокомерным видом он прошел через двор, вышел на улицу, дошел до более-менее широкого перекрестка, где ждал черный, наглухо затонированный джип. Выскочивший навстречу Курбан предупредительно открыл дверцу, и он сел на заднее сиденье.

— Поехали, — скомандовал амир сидящему за рулем Ваххабу.

На следующий день, так же неожиданно, как пропала, пришла Фатима Казбековна. Она вошла в комнату и молча села на стул. Мариам несколько минут смотрела на нее, как будто вспоминала что-то важное и давно забытое, а потом, рыдая, бросилась к ее ногам.

— Я все знаю! — холодно сказала Фатима. — Пока я лежала в больнице, оплакивая сына, ты стала презренной проституткой! Ты опозорила нашу семью! Разве для этого мы приняли тебя, как родную?

— Но что я могла сделать?! — лепетала Мариам. — Я никого здесь не знаю, денег нет, продукты закончились… Что мне было делать?

— Молиться день и ночь! Аллах милостив, и он бы помог тебе! А если нет… Значит, такова его воля и ты должна была умереть!

— Да, Исраил говорил мне… Но так получилось… Что же мне теперь делать?!

Она зарыдала. Тело стала бить дрожь, и с ней случилась истерика. Она плохо понимала, что происходит, и, как сквозь пелену, видела Фатиму Казбековну, которая уложила ее на кровать и заставила выпить несколько пилюль.

— На, выпей, это тебе поможет…

Мариам проглотила сразу три таблетки и погрузилась в небытие. Ей снился прекрасный сон: пышная веселая свадьба, добрые любящие родственники, Дадаш, который страстно ласкал ее брачной ночью…

Когда она пробудилась, солнце клонилось к закату. Фатима Казбековна сидела рядом с кроватью. В руках ее был Коран.

— Кто же преступает против вас, то и вы преступайте против него подобно тому, как он преступил против вас, — торжественно зачитала она вслух. — И бойтесь Аллаха и знайте, что Аллах — с богобоязненными! Теперь ты знаешь, что следует тебе делать? — Черные зрачки Фатимы расширились. Ее взгляд проникал прямо в мозг девушки.

— Не-ет… Что? — Она действительно ничего не понимала.

— Ты должна отомстить кафирам за смерть своего мужа! Этим ты смоешь с себя грязь тяжких грехов, заслужишь у Аллаха прощение и снищешь уважение у истинных правоверных. Они будут молиться за твою душу, и никто не посмеет вспомнить о тебе недобрым словом. Ты станешь шахидкой — достойнейшей из мусульман. Все, кто унижал тебя, будут завидовать тебе…

«Да, действительно, это единственный выход!» — поняла Мариам. На нее будто просветление нашло: все вдруг стало ясно и понятно. Но не до конца…

— Как я могу им отомстить?

Фатима Казбековна наклонилась вперед, и ее зрачки, как черные дыры, всасывали душу семнадцатилетней девушки.

— Ты же слышала о наших сестрах, которые взорвали себя вместе с неверными?

Мариам вспомнила заголовки в газетах и тревожные передачи по телевизору: взрывы, дым, разрушения…

— Слышала…

— Теперь тебе предстоит пройти по их пути…

Мариам ловила каждое слово Фатимы Казбековны. Они были тяжелыми и страшными, но справедливыми и верными. И они прокладывали дорожку к спасению.

«Да, я виновата во всем. Я опозорила память мужа и честь новой семьи. И только кровью я смою свою вину, — думала она. — Не зря же Аллаху было угодно послать мне эти испытания. Значит, я избранная. Сам Аллах избрал меня, чтобы я стала шахидкой…»

— Ты готова? — Фатима Казбековна взяла руку Мариам в свои теплые ладони. От нее веяло спокойствием. Очевидно, это спокойствие передалось Мариам.