Кто не думает о последствиях…

Сандро увел своих гостей, Азат почти сразу ушел спать. И Гоча тоже лег, но привязал дверь веревкой, а под подушку положил «харбук» — большой однозарядный пистолет, стреляющий самодельным патроном из обрезанной винтовочной гильзы с шариком от подшипника на мощном пороховом заряде. Такой пробивает человека навылет.

Ночь прошла спокойно. Следующие три дня шел дождь. Азат никуда, кроме туалета, не выходил. В еде он был непривередлив, довольствуясь хинкали, мамалыгой, сыром. Гости Сандро больше обедать не приходили.

На четвертый день дождь перестал, тучи рассеялись, горные хребты вновь проявились во всей своей красоте и величии. После завтрака Азат сообщил, что он сегодня улетает в Тбилиси. Что ж, улетает так улетает — у Гочи как гора с плеч свалилась, и он с нетерпением ждал этого момента, то и дело поглядывая на часы и даже поднося их к заросшему седой щетиной уху. Наконец, вскоре после полудня, раздался мощный гул вертолетного двигателя.

Как и положено, хозяева проводили своих гостей, благо поле аэродрома находилось совсем рядом, прямо за домом Сандро. Тяжелый багаж постояльцы тащили сами, никому не доверяя. Тушинцы обратили внимание на притороченные к рюкзакам ледорубы: на альпинистов их постояльцы были мало похожи…

Прощание было коротким и, мягко говоря, прохладным — Азат небрежно кивнул, а те двое даже головы не повернули. Гоча и Сандро молча смотрели, как странная троица грузилась в вертолет. Один залез внутрь, ему передали большие рюкзаки и длинные свертки, потом в металлическое чрево забрались остальные, люк захлопнулся, лопасти начали раскручиваться. Через минуту «Ми-8» защитного цвета косо взлетел и взял курс на Тбилиси.

Соседи проводили его взглядами, синхронно перекрестились и тут же вопросительно уставились друг на друга.

— Значит, с радостью гостей провожаешь, друг? — поинтересовался Гоча.

— Еще с какой! — Сандро распахнул овчинную куртку, показав заткнутый за пояс старый, с потертым воронением, наган. — Сегодня хоть спокойно спать буду…

Гоча понимающе кивнул и тем же жестом распахнул телогрейку, продемонстрировав свой «харбук».

— И я тоже высплюсь… Зачем приезжали, не говорили?

— Ничего не говорили. Только смотрят, как звери… Я думал, они браконьерить собрались. А они на Тбилиси полетели…

— Да какая нам разница? Улетели — и ладно! — Гоча, развеселившись, хлопнул соседа по плечу. — Ты лучше посмотри, как красиво!

Он указал пальцем на яркую радугу, повисшую в переполненном влагой воздухе. Некоторое время суровые тушинцы, как дети, зачарованно рассматривали переливающиеся краски. И одновременно увидели вертолет, летящий на большой высоте в сторону гор, туда, где проходили границы с Чечней и Дагестаном.

— Возвращается, что ли? — Гоча перестал улыбаться. — Или это другой?

— А что, сегодня воздушный парад? — резонно спросил Сандро. — То раз в месяц прилетают, а то по два в день? Нет, это точно наши! Нацелились барса бить!

Он сплюнул. Гоча тоже сплюнул, и они разошлись по домам. Настроение у обоих было испорчено.

* * *

В грузопассажирском «Ми-8Т» пространство по левому борту между входным люком и хвостовой частью оказалось почти полностью занято какой-то емкостью типа большого топливного бака, выкрашенной в желтый цвет и прикрученной к полу. Азат уселся рядом, положил руку на желтый металл — будто девушку обнял.

— Что у вас здесь?

В торце салона, между люком и кабиной, восседал на откидном сиденье склонный к полноте бортинженер, в синем комбинезоне и с наушниками на растрепанных рыжих волосах.

— Дополнительное топливо, — лениво ответил он.

— А по инструкции это небось запрещено, — усмехнулся Азат.

Рыжий скривился.

— По инструкции все запрещено. В горах заправок нет. Как летать-то?

— Тоже верно! — Азат встал и молча зашел в кабину, как будто был летчиком-инструктором, находящимся на борту с проверкой.

— Умные все стали! — пробормотал бортмеханик, посмотрев ему вслед. Потом укоризненно оглядел сидящих напротив двух суровых мужчин, перевел взгляд на их объемистый багаж, который лично он надежно принайтовал к полу посередине салона, не услышав даже обычного в таких случаях «спасибо»… Но, как рыжий ни глядел, как ни хмурил брови, пассажиры не обращали на него никакого внимания и не проявляли ни малейшего уважения к летному составу. Вон тот, поборник инструкций — встал и пошел в кабину пилотов, даже для приличия не спросив разрешения у него как у представителя экипажа. Конечно, они сами виноваты — раз берутся за коммерческие рейсы, раз командир поощряет нарушения правил поведения на борту воздушного судна, то какого уважения можно ожидать?