Кто не спрятался…

– Ага. Пэлмер сказал, фундамент у Краучей местами проходит через какие-то пустоты в скале. Пещеры, проходы – от эрозии или черт знает от чего. Если ему верить, так все наше побережье на срезе соты напоминает. Так что если где-нибудь кладка посыплется, задувать начнет прям от самого моря. В общем, дырку он доку заделал. А я ему напомнил про то, как мы в детстве у Краучей шарились.

– Я что-то в толк не возьму, а чего доктор боялся? Не сквозняка же. Насморк не хотел все время подхватывать?

– Джимми Пэлмер сам не особо в это дело вник. Но якобы уже тогда доктор поговаривал о том, чтоб место жительства себе сменить. Может, волновался, что в один прекрасный день весь дом под землю уйдет – знаешь, как в Калифорнии. Но тамошний подвал был в крепкой скале выдолблен, так что вряд ли. Нет, что-то мне кажется, в другом была причина.

– В призраках Бена и Мэри Краучей? – Я хитро прищурился.

– А почему бы и нет.

– По голосу слышу, ты недоговариваешь.

– Есть еще кой-чего, не стану отпираться. Ты же в курсе, что Бен и Мэри были полными дикарями?

– Типа чокнутыми?

– Да нет, натуральными пещерными людьми, имбецилами. Мерзкая история вообще-то. Когда банк потребовал деньги по закладной, в городе созвали на этот счет собрание. Понимаешь, Бен только и мог зарабатывать на жизнь фермерством – и даже на этой ниве у него хреновенько дела шли. Никакой возможности обучить его с Мэри чему-то другому не было. Ну и кому-то пришла в голову здравая мысль – пусть городская управа и погасит закладную. Там оставалось-то от силы тысяча – или немножко больше. Люди сразу смекнули, что на одну бумажную волокиту и все сопутствующие нотариальные перипетии уйдет гораздо больше – если держать этих недоразвитых чудиков на пособии тридцать-сорок лет, – чем просто погасить задолженность и дать им спокойно доживать в этом доме. Но в итоге кто-то заявил себя полным жмотом, и предложение отклонили. Мол, раз Дэд-Ривер прежде не занимался поддержкой бедняков – нечего и начинать. Ну, потом-то все равно начали, кстати, – но к той поре Бен и Мэри канули с концами, избавив всех от забот.

– Имбецилы, значит.

– Ну да, полные додики. Бен ни читать, ни писать не умел. С плугом кое-как обращался, ну и Мэри могла курице шею свернуть – вот и весь набор умений. Ну и куда с такой тупостью податься? Куда они в итоге исчезли-то – вот тоже вопрос!

– Наверное, просто умерли в какой-нибудь ночлежке.

– Ну да, это похоже на правду. – Рафферти оттолкнул пустой стакан. Губы его расползлись в хитрой улыбочке выпивохи, и он выписал указательным пальцем некую магическую загогулину в воздухе перед собой. – Но может, с ними иначе вышло?

– И как же?

– А просто. Может, они взяли и ушли жить в те пещеры, как дикарям и подобает. И позабыли о всем прочем обществе с концами. Жрали рыбу и коренья, целыми днями слушали вопли чаек и завывания ветра… больше никогда не выходя.

– Ну ты даешь, Рафферти.

Я почувствовал, как по загривку прополз легкий холодок от его слов. А он глянул на меня – и улыбка у него стала еще более уклончивой и ироничной, как у полицейского в морге, стягивающего покрывало с очередного покойника.

– Тот доктор, – протянул он, – слышал ли он когда-нибудь лай собак?

Глава 10

Несколько дней спустя я решил, что чувство юмора Рафферти сделалось уж совсем гротескным, почти абсурдным.

Может, причиной тому стали ранние пташки-туристы, привлеченные к нам хорошей погодой, – люди, сотканные из денежных излишков и плохих манер. Те, в которых ты, с одной стороны, нуждаешься, а с другой – от одного вида этих с жиру бесящихся типов, которые, наплевав на квоты, рыбачат сетью и сосут вино прямо на улице из картонок, тебе делается дурно. Такой народец способен расшевелить в любом горького циника, сдается мне.

В тот же самый день Рафферти стравил мне байку о женщине, подавшей в суд на итальянского производителя соуса для спагетти с требованием возместить ей моральный ущерб – якобы, откупорив банку маринары, она нашла внутри чей-то палец в ошметке резиновой перчатки, указывающий точно на нее.

Следующим днем у него обнаружилась еще историйка, на этот раз – откуда-то с газетных страниц. На мясокомбинате на юге Чикаго в свинарнике нашли труп ночного сторожа, частично обглоданный хряками. Их там была добрая сотня, так что от лица и живота того мужика мало что осталось. Но вот что настораживало – обнаружили труп голым; вся его одежда была аккуратно развешена на ближайшей перегородке.

Рафферти позволил себе пару тошнотворных шпилек – не сказать, чтобы по сильно неочевидному в данном случае поводу, – и я подумал, что он в последнее время какой-то странный стал.

Но возможно, дело и не совсем в нем было.