Кто посеял ветер

Боденштайн босиком спустился по скрипучей деревянной лестнице и прошел в кухню. Высказанные Пией сомнения несколько отрезвили его. После разговора с ней он стал мыслить более здраво. Она была совершенно права в том, что он подвергает опасности свою профессиональную карьеру, помогая Аннике, поскольку ему, возможно, придется столкнуться с законом. Должно существовать какое-то иное решение, а не только то, которое предложила Анника. Его отпуск скоро закончится. Заявление Радемахера и так не возымело бы никакого эффекта, ибо без согласия его отца продать этот злосчастный луг «ВиндПро» миллионное предложение имело не бо́льшую ценность, чем прошлогодний снег.

Вероятно, ему следовало позвонить Николя. Его мучили угрызения совести из-за того, что он переложил на плечи Пии всю ответственность за расследование двух дел. Кроме того, требовалось выяснить подробности обоих убийств, которые инкриминировались Аннике. Николя имела возможность получить соответствующую информацию.

Зевая, Боденштайн насыпал ложкой кофе в кофеварку. Было всего лишь двадцать минут восьмого. Он посмотрел в окно. Сегодняшний день обещал быть столь же чудесным, что и вчерашний, о чем свидетельствовало ярко-синее небо над прозрачной пеленой тумана, покрывавшей луг. Предвкушая долгую прогулку с Анникой, во время которой можно будет спокойно поговорить, он включил кофеварку и вдруг застыл на месте.

Два темных лимузина подкатили к пока еще пустой парковочной площадке и остановились прямо перед воротами. Четверо мужчин в костюмах вышли из них и огляделись. Боденштайн невольно отпрянул назад. Его сердце забилось, когда он увидел среди нежданных гостей Хейко Шторха и Добермана. Что они здесь делают ранним воскресным утром? Может быть, им стало известно, что Анника скрывается у него? Но как они могли узнать об этом? Единственным человеком, знавшим об этом, была Пия. Ему стало не по себе. Он поспешил в гостиную, схватил мобильный телефон, оставленный на тумбочке возле кушетки, и дрожащими пальцами набрал номер родителей.

Четверо мужчин продолжали стоять возле своих автомобилей и, судя по всему, совещались. Шторх разговаривал по телефону. Интересно, с кем?

— Ну, давай уже, бери трубку, в конце концов, — прошептал он, стиснув зубы, и принялся нетерпеливо мерить шагами маленькую комнатку. Наконец отец отозвался.

— Папа! — негромко произнес Оливер. — Только что к поместью подъехали четыре человека из Федерального ведомства уголовной полиции. Я уверен, что они будут спрашивать об Аннике. Ты должен сказать им, что знаком с ней по общественному инициативному комитету, но не более того. Ее здесь нет. Сможешь сделать это?

В течение нескольких секунд он слышал в трубке лишь дыхание отца, и только сейчас до него дошло, что его родители не знают, где в действительности находится Анника и в чем ее обвиняют.

— Я должен лгать полиции? — спросил после паузы отец. — Твоим коллегам?

— Папа, пожалуйста, сделай это, — попросил его Боденштайн. — Потом я все тебе объясню! Анника попала в очень трудное положение, и ей требуется помощь.

Боденштайн догадывался, насколько это не нравится его прямолинейному, законопослушному отцу, и одновременно с этим задавался вопросом: что потом он ему объяснит? Что Аннику разыскивают по подозрению в убийстве? Боже милостивый! Во что он ввязался!

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Оливер. — В голосе отца отчетливо слышалось неудовольствие. — Но одобрить подобное я не могу.

Четверо мужчин, стоявшие на парковочной площадке, сориентировались и направились к воротам, которые вели во внутренний двор.

— Я сейчас приду и возьму все на себя, — сказал Оливер. — Но я прошу тебя, папа…

В трубке раздались короткие гудки. Отец положил трубку.

Боденштайн-младший плюхнулся на кушетку и закрыл ладонями лицо. Обещая помочь Аннике, он не думал о возможных последствиях, о том, что из-за него в это дело могут оказаться втянутыми посторонние люди — его родители или Пия. До дверей дома было всего пять шагов. Ему нужно всего лишь встать, выйти из дома и сказать Шторху, что Анника лежит в его постели, на втором этаже. Они увезут ее, и он избавится от всех проблем. Почему бы ему не поступить так?

Раздался какой-то шум. Оливер поднял голову и увидел через приоткрытую дверь Аннику, стоявшую на нижней ступеньке лестницы.

— Я все слышала, — тихо сказала она. — Они нашли меня. Мне не нужно было сюда приходить. Я только осложнила жизнь всем вам.

Боденштайн молча смотрел на нее. Может быть, Пия все-таки была права? И он действительно совершил ошибку, поверив ей? Анника тоже смотрела на него. Ее глаза на бледном, худом лице казались огромными — как у испуганной лани, которую неожиданно осветили автомобильные фары. В эту секунду у него созрело окончательное решение. Оставалось только надеяться, что ему никогда не придется потом раскаиваться.

— Они тебя еще не нашли, — произнес он хриплым голосом. — И я позабочусь о том, чтобы им не удалось сделать это.