Кто правит бал

— Тревога! — заорал Реддвей в трубку как резаный, его кто-то прервал, и Турецкий услышал, как Питер орет, чтобы все вокруг заткнулись, иначе он их поубивает, невзирая на чины и звания.

— Что, вспышка справа? Нашли О'Донала с бомбой?

— В жопу О'Донала! — Турецкий представил, как какие-нибудь толстые генералы и полицейские шишки в ужасе шарахаются от Реддвея. — В жопу бомбу!!! Ванесса Корриган нарвалась на русских, она одна, там перестрелка!

— Где?! — подскочил Турецкий.

— На север от Гриесена, в лесу, в десяти километрах от тебя. Ты ближе всех, снимай двух человек с ворот, в вертолет — и жмите! Подкрепление будет минут через десять, не раньше, эти полицейские засранцы все здесь, в Мюнхене, сидят друг у друга на голове. Делай со своими русскими что хочешь, только я тебя умоляю, не дай им ее убить!

Доложив Реддвею и не получив разноса, Ванесса пришла в себя и снова стала соображать абсолютно трезво. Русских она спугнула, теперь они сорвутся с места и ударятся в бега. Уходить они будут, скорее всего, на машине, по крайней мере постараются отъехать километров на пятнадцать — двадцать, прежде чем их обложат. На юг к границе, откуда она пришла, им двигаться смысла нет — во-первых, в горы, да и граница наверняка перекрыта. Они будут уходить на север, то есть в ее сторону. Им нужна минута-другая, чтобы убедиться: возле дома засады нет. За это время она должна попытаться заблокировать путь отхода. Собственно, времени осталось — секунды, с момента перестрелки прошла уже, наверное, целая минута.

Ванесса рванула к дороге, лес с этой стороны дома был завален сушняком и порос кустарником, передвигаться было значительно сложнее. Она залегла у обочины, до дома метров сто пятьдесят — двести, но его не видно за поворотом. Шума мотора не слышно, может, они все-таки решили перестраховаться насчет засады и уходить на своих двоих через лес? Она огляделась. В нескольких шагах от нее лежала огромная ветка. Взглянув на всякий случай в сторону дома, она попыталась сдвинуть ветку с места. Поддается, хотя и с трудом. Напрягая все силы, пятясь задом, она поволокла ее на дорогу.

Она почти успела: перегородила большую часть дороги, но потом застряла — разлапистая коряга зацепилась за придорожный столбик. Освободить ее и закончить свое дело Несси не смогла — показались русские. Она скатилась на обочину и вскинула пистолет. Объехать лежащую посреди дороги ветку на полной скорости нельзя, придется съезжать на обочину, и тут она попытается их продырявить.

Ситуация значительно осложнялась непременным требованием Реддвея: русских брать живыми, только живыми, во что бы то ни стало. Они должны вывести на радиоактивные материалы. (Правда, об этом он говорил на инструктаже, а не только что, но вряд ли установки с тех пор изменились.) Как в одиночку повязать живыми двух террористов, до того ухлопавших уйму народу, не имея никакого тактического преимущества, она пока что не представляла. В лучшем случае она сможет навязать им длительную перестрелку и дождаться подкрепления. Хотя шеф сказал: «Не устраивай с ними войну, если не надеешься победить, пусть лучше уходят. Возьмем через двадцать минут». Оптимизма, однако, в его голосе не было.

Русские остановились в сотне метров от нее. Один выскочил из машины и тоже залег на обочине — она потеряла его из виду. Другой сдал назад, и «фольксваген» опять скрылся за поворотом. Несси отползла шагов на десять, дальше уходить нельзя, она не будет видеть дорогу. Некоторое время ничего не происходило, потом совсем рядом грохнул взрыв — ее оглушило и засыпало щепками и хвоей. Спустя секунд десять бабахнуло снова. Когда она протерла глаза, автомобиль уже проехал мимо, до него было не меньше ста метров. Второй русский запрыгнул на ходу, и они дали полный газ. На месте ее предыдущей позиции дымилась небольшая воронка, по колено глубиной. Несси выскочила на дорогу и высадила с колена всю обойму им вслед, больше для острастки: попасть с такого расстояния проблематично даже на учениях, а после взрывов в голове гудело и перед глазами плыли круги.

Переговорное устройство сломалось. Ее начало мутить, она села на землю и обхватила колени руками.

В такой позе она просидела до тех пор, пока прямо перед ней, чуть ли не на голову, приземлился вертолет. Сколько прошло времени, Несси сказать не могла — может, час, может минута. Мистер Турецкий поглядел на воронку возле обочины, несколько грубо приподнял ее подбородок, раздвинул веки и закричал, перекрывая шум винтов:

— Легкая контузия, к утру отпустит. Больше ран нет?

Она мотнула головой: кричать не могла.

— Где они?

Несси указала рукой вдоль дороги и, превозмогая тошноту, постаралась сказать как можно громче:

— «Фольксваген»…

— Знаю. — Он сгреб ее в охапку и затащил в вертолет.