Кто там прячется во мраке?

– Она не просчиталась! Скандал получился из ряда вон. Как интересно все закрутилось, однако… Войдет в местные анналы, можешь мне поверить!

Федор кивнул. Он смотрел на Добродеева, и на лице его было странное выражение – он словно сомневался и спрашивал себя, сто́ит или нет.

– Что? – спросил Добродеев. – Говори уже! Что еще?

– Пять лет назад умерла подруга матери Бродского. Она его любила и жалела, они сохраняли дружеские отношения до самой ее смерти. Пятнадцатого сентября она умерла от сердечного приступа. В ту же ночь некто Валерий Гущин грабил квартиру в доме напротив. Ты должен знать этот дом, там пару лет назад случился взрыв газа.

– На Монастырской! Знаю. И?..

– Гущин попался и отсидел несколько лет в тюрьме. Недавно вернулся и засветился на церемонии прощания в «Икеара-Регия». У меня есть запись.

– Откуда ты его знаешь?

– Я его не знаю. Коля Астахов упомянул, что был пожар, в котором погиб этот самый Гущин, и он был на опознании. Я увидел его фотографию – он не сгорел, а угорел – и узнал человека с записи. Задал себе вопрос: что он там делал?

– Ты думаешь, явился с целью увидеться с кем-то?

– Да. Напрашивается именно такое предположение. Я был в разрушенном доме, в той квартире – ее окна выходят на квартиру знакомой Бродского. Спустя пару недель после визита в «Икеару» он погибает при пожаре. Причем подозревают умышленный поджог. Это может оказаться совпадением… еще одним.

Добродеев покрутил головой:

– Совпадения… дело такое. То есть ты предполагаешь, что грабитель видел убийство, шантажировал Бродского, и тот его убил? А та женщина… какая причина смерти? Что в свидетельстве?

– Сердечный приступ. Она была немолода и нездорова. Я не думаю, Леша, я собираю информацию. Кстати, через год после ее смерти Бродский открыл свое дело.

– Астахов знает? Ты с ним говорил?

– Говорил. Доказательства косвенные, Леша. Надо что-то повесомее. И раз всплыло похожее убийство двенадцатилетней давности, проверить необходимо. Возможно… даже, скорее всего, Бродский непричастен, но я хочу убедиться. Поставить галочку. Как тебе должно быть известно, рано или поздно количество переходит в качество. Или не переходит. А потом мы поговорим с кем-нибудь из коллег его бывшей жены. Драга говорил, что она была нездешняя и уехала из города. Документы на развод прислала по почте. Отношений с ней Бродский не поддерживает. Но, возможно, поддерживает кто-то из ее коллег. – Федор помолчал немного и сказал после паузы: – Если у тебя есть фотография кулона, найденного на трупе… что лежал под снегом, нужно показать: может, кто-то узнает.

Они молчали. Добродеев переваривал услышанное и время от времени поглядывал на Федора испытующе…

…Женщина, открывшая им, сообщила, что Сутеевы здесь больше не живут. Восемь лет назад они купили квартиру у Оксаны Сутеевой, которая вышла замуж и уехала за границу. Ни адреса, ни телефона у нее нет. Но в соседнем подъезде живет ее подруга, может, она знает. Она сейчас гуляет с ребенком, сидит около песочницы на лавочке.

Миловидная молодая женщина и правда сидела на скамейке, а малыш рылся в песке. Добродеев выступил вперед и сказал, что они ищут семью Сутеевых, которые когда-то проживали в этом доме.

– Уже никого не осталось… Ой, а я вас знаю! – воскликнула женщина. – Видела по телевизору, вы журналист Алексей Добродеев! – Тот зарделся. – Вы хотите написать про убийство Иришки? Его поймали?

– Как вас зовут? – спросил Федор.

– Валя… Валентина Храмова. А вы тоже журналист? Их мама Светлана Гавриловна умерла через три года после смерти Иришки, а Ксанка продала квартиру и уехала в Польшу, восемь лет уже.

Ее не нужно было понукать и задавать наводящие вопросы, она была рада поговорить. Не сводя взгляда с Добродеева, выкладывала все, что знала и помнила. Они дружили с Иришкой, вместе учились в педе, но она бросила, потому что вышла замуж.

– Славик третий, – Валя кивнула на сынишку. – Все мальчики! Иришка была умная, собиралась в аспирантуру, знала, чего хочет. Училась на третьем курсе, когда ее убили. Это был такой ужас! Ее задушили и ограбили, нас вызывали на допросы, всю группу. Она встречалась тогда с одним мальчиком с информатики… его допрашивали несколько раз. Игорь Славченко. Они встречались три месяца, но Иришка говорила, ничего серьезного, сначала надо получить диплом. А я вот бросила… – Она вздохнула. – Так и не нашли! А мы целый год боялись ходить в парк… ее убили утром, она там бегала. Меня тоже звала, но я люблю поспать. Это был такой ужас, не передать!

– Она встречалась с кем-то до Игоря Славченко? – спросил Федор.

– С мальчиком из нашей группы… у нас все девочки и только два мальчика. Эрик Горский! Недолго, месяц примерно. Сказала, что он глупый. Между прочим, сейчас в министерстве просвещения большая шишка! Был еще один, – Валя задумалась. – Цветы дарил… не из наших, у нас цветы как-то не особенно… Не знаю, как звали.

Добродеев открыл рот, но Федор толкнул его локтем и спросил:

– Он был студент?

– Нет вроде. Цветы дорогие… розы, у нас таких денег не было. Работал где-то…

– Где? В какой области? Военный? Архитектор? Врач?