Кто убил Влада Листьева?

«Наша встреча состоялась в начале октября 1995 года, — написал в своем дневнике Вельский. — Принимал меня президент в Кремле, в своем рабочем кабинете. Что меня поразило? С президентом мне доводилось встречаться раньше, и не только в Москве, в первую очередь в Свердловске. Поэтому прежде всего бросилось в глаза то, что передо мной очень нездоровый человек. Лицо расплывшееся, раскисшее, неживое. Такое впечатление, что президент в большом количестве употребляет медицинские препараты. Еще мне показалось, что он активно использует грим.

Беседа была непродолжительной. Один из вопросов, который он мне задал, исподволь, не впрямую, был связан с моей политической благонадежностью. Я сказал, и это было совершенно искренне, что раньше мы о таком рынке, который имеем сейчас, даже мечтать не могли, раньше мы вообще едва ли не большую часть жизни проводили в очередях. Поездка за границу приравнивалась к государственной награде, а сейчас — пожалуйста, можно лететь в любую страну.

Затем президент сделал словесный проброс в адрес Совета Федерации, который не захотел утвердить «вечного ИО», сказал, что в этот раз он постарается строптивый Совет Федерации уговорить.

«Вы тоже готовьтесь», — предупредил он меня.

Встреча эта состоялась днем, вечером о ней сообщили едва ли не все каналы телевидения и радио. Прогнозы строили разные. Ведь после «вечного ИО» обязанности генпрокурора исполнял Олег Иванович Гайданов, которого в шутку прозвали «ИО ИО», и многие считали, что шансов получить высокое кресло у него гораздо больше, чем у кого бы то ни было. Все должен был определить Совет Федерации.

Совет Федерации я прошел с первого раза — удивительная вещь, ведь «вечного ИО» прокатывали столько раз, а тут — с первого захода!

Результаты голосования ошеломили меня, да не только меня, если честно. Ни одного голоса против, лишь один — воздержавшийся. Это была победа. Особенно после мытарств «вечного ИО».

Наверное, всем эти «ИО» уже здорово надоели…

На следующий день я получил в Совете Федерации выписку о назначении (Генпрокуратура располагалась через дорогу от здания Совета Федерации, в каких-то двадцати метрах) — и отправился пешком на работу, на новое место».

Позже Вельский долго размышлял, что же заставило президента склонить чашу весов в его, Вельского, сторону и послать письмо в Совет Федерации с поддержкой именно его, Вельского, кандидатуры? И пришел к грустному выводу, что президент продолжал искать не профессионалов, которые могли бы вывести страну из тупика, а преданных людей, подбирая их по линии кумовства, землячества, шапочного знакомства, личной преданности. Главное — это, на все остальное ему было наплевать.

Точно так же ему, наверное, было наплевать на научный опыт и знания Вельского, на его докторскую степень и профессорский титул. Сыграло другое: общее свердловское прошлое, где президент работал первым секретарем обкома партии (был очень рьяным партийцем, надо заметить, который лично, по своей инициативе, после того как французы сняли документальный фильм о расстреле царской семьи и лента имела ошеломляющий успех за рубежом, дал команду снести бульдозерами дом путейского инженера Ипатьева, где все происходило), а Вельский работал деканом факультета в местном юридическом институте. В том самом институте, которому президент, будучи еще партийным деятелем, бонзой, вручал в 1981 году орден Трудового Красного Знамени. Президент хорошо помнил это событие и каждый раз при воспоминании о нем вытирал влажно блестевшие губы.

Стол тогда накрыли грандиозный — расстарались!

Но президент президентом, а ведь еще существует такое щекотливое понятие, как закон. Перед законом все равны — и президенты, и министры, и дворники с уборщицами. Хотелось надеяться, что президент это понимает.

Если не понимает, то будет беда — произойдет конфликт. Угодничать и переступать через закон Вельский не собирался — это новый генеральный прокурор знал точно.

И тогда начнется такое… Нет, лучше не думать о том, что может начаться, лучше надеяться, что президент будет уважать закон, разговаривать с ним на «Вы» и требовать того же от своих подчиненных — пусть и они уважают закон так же, как уважает он. И тогда все будет о’кей.

48

Георгий Ильич Вельский много раз бывал в этом кабинете — кабинете, в который люди порою входили с замершим дыханием и нехорошей дрожью, внезапно появляющейся в теле. Это был кабинет генерального прокурора страны. Честно говоря, Вельский раньше не стремился бывать здесь чаще положенного — только по делу, но когда он вошел в него уже на правах хозяина, то понял: раньше у него здесь возникали совсем иные ощущения…

Раньше он не чувствовал той громадной ответственности, что лежала на нем сейчас. Тогда даже воздух был другим, и краски были другие — имеется в виду не будуарная окраска стен, к которой воспылал любовью «ИО ИО», сделавший в кабинете генерального прокурора ремонт, а совсем иные краски, более близкие к цветам жизни, чем к малярному колеру.