Кто в тереме?

Итак, это был второй вопрос, на котором Кира уходила в глухую несознанку. Первый – присутствовал ли при нападении кто-то еще, кроме них с Юлей. Кстати, Юля тоже твердила, что они были только вдвоем. Как же тогда умудрялась Кира справляться с крепенькой Юлькой-спортсменкой и одновременно наносить удары ножом ее вовсе не хилой бабушке?

И третий вопрос: у кого все это время укрывалась Кира?

Матушка Киры Журавлевой звалась Татьяной, а в местах, где приходилось ей трудиться, добывая хлеб насущный, еще и «Черной вдовой». Внешности она была самой обычной. Можно было бы сказать – невзрачной, а можно – неброской, но это не соответствовало бы истине.

Она была когда-то миловидна: роста невысокого, но впечатляющих форм. С какого бока на нее ни посмотри – выпирала какая-либо округлость: сзади – пышные ягодицы, в профиль – грудь, словно диванная подушка, взбитая чистоплотницей-хозяйкой в генеральную уборку, и живот – подушка семьдесят на семьдесят. Если смотреть спереди – две старательно взбитых диванных подушки и под ними – еще одна, взбитая с тем же старанием.

И, тем не менее, когда она начинала, по пьяни, считать своих мужиков, пальцев на одной руке ей уже не хватало, а пальцы другой руки были на исходе.

В свое время она окончила кулинарное училище, но готовила отвратительно, и в поварах ее не держали. К тому же весьма злоупотребляла спиртным. Но до работы была жадная и добросовестная. Посему и пребывала в посудомойках, да в периоды авралов чистила картошку и шинковала овощи.

Тем не менее, холодильник у нее был полон, всегда имелась хоть одна нераспечатанная бутылка, а уж распечатанных – и не одна. Мужья у нее были сплошь «гражданские» и мерли один за другим. Один повесился, другой угорел, уснув в машине, третьего крепко побили, повредив легкие, и он спустя время угас в туберкулезной больнице.

Первопричиной всех смертей был алкоголь, но очередной муж, вселившись в Татьянин дом, тихо радовался достигнутой земле обетованной, не предчувствуя последствий. Инициатива выпить почти всегда исходила от нее.

– Что ж меня – убить теперь, если я пью много?! – хвастливо отбивалась она от соседок, сторонниц здорового образа жизни. – Мне же надо расслабиться! Я же не виновата, что не пьянею и не болею, что моему организму много нужно!

Устойчивость к алкоголю была предметом ее скромной гордости.

Когда умирал очередной муж, соседки злословили:

– Таньку Бог на землю послал, чтоб она побольше алкашей извела!

Послав Таньку на землю с этой благой целью, Господь предусмотрел один важный момент: он не допускал рождения у нее детей: очередная любовная история всякий раз заканчивалась выкидышем. Но вот появился в ее жизни четвертый по счету муж, Паша, старше нее на 17 лет (ей в ту пору было 33).

Паша сводил Таньку в ЗАГС, и за те пять лет, что существовала их ячейка общества, один раз всего и побил, вернее – стукнул крепенько. Жизнь налаживалась.

Родилась девочка, Кира, слабенькая, семимесячная, но уцепилась за жизнь. Дочери едва исполнилось четыре года, как Пашка разделил участь предыдущих Татьяниных мужей, и в его случае был не суицид и не насилие, а закономерный итог бурно прожитой жизни, особенно последних пяти лет – цирроз печени.

Татьяна носила в кошельке его фотографию, демонстрировала ее всем желающим и делилась сентиментальными душераздирающими подробностями своей недолгой очередной семейной жизни.

– Такого, как Паша, я больше не встречу! Пять лет счастья! – не уставала повторять она. Фразу она услышала в очередном сериале.

Однако, не поплакав и полгода, занялась активными поисками нового кандидата в мужья, резонно рассудив: счастье-счастьем, но, раз Пашка не захотел остаться с ней на этом свете, значит – он не ее судьба. Кире нужен отец, как ребенку без отца, особенно девочке?!

Сколько тех отцов перевидала Кира! Она ненавидела всех, а мать в первую очередь. А также бабку и тетку, что устраивала свою жизнь и растила своих двух детей от двух мужей.

Другая тетка, со стороны отца, на мать ядом дышала, и против нее мать с малолетства настраивала Киру.

– Ш-ш-шалава! – шипела тетка.

– Какая я шалава? – бушевала мать в праведном гневе дома. – Меня что, по кустам таскают? У меня свой дом, слава богу!

Дом, кстати сказать, достался в наследство от Пашки и принадлежал ей только наполовину. Наследницей второй половины была Кира.

Через какое-то время появился Лешка. Он был немного моложе матери и нигде не работал, но клялся в большой и чистой любви, тоже звал в ЗАГС. Татьяна же всегда была сторонницей законных отношений и долго не кочевряжилась.

После регистрации прописала мужа у себя, попыталась заставить его трудоустроиться. И не единожды потом еще пыталась, пока, наконец, до ее слабого разума не дошло, что новый молодой муж и работа – вещи несовместные.