КТО ВЫ, "ЖЕЛЕЗНЫЙ ФЕЛИКС"?

Состоялся скорый суд, и уже 31 августа 1924 г. Дзержинский писал В.Р.Менжинскому: «Согласно решения правительства Закавказской республики, прошу распорядиться о немедленном приведении в исполнение высшей меры наказания по отношению к 1) Пагава, 2) Нодия, 3) Цимизоваришвили, 4) Хомерики и 5) Чхиквишвили». В.Р.Менжинский отдал аналогичное распоряжение Г.Г.Ягоде, тот направил записку А.Я. Беленькому: «На исполнение». 1 сентября 1924 г. секретарь Дзержинского В.Л.Герсон доложил ему: «Приговор приведен в исполнение»¹⁴⁷.

В советских газетах появились сообщения о том, что в Тифлисе в начале сентября 1924 г. расстреляны организаторы восстания. Грузинская ЧК привела в исполнение приговор ГрузЧК над 24 его организаторами. 6 сентября, чтобы не допустить самочинных расправ, в Закавказскую ЧК на имя С.Г. Могилевского Ф.Э. Дзержинским была направлена срочная телеграмма: «Вы должны принять все меры, чтобы директива ЦК была строго выполнена. Ни один расстрел не должен быть произведен без санкции ЦК вообще... Все предложения о применении высшей меры присылать нам, то есть Коллегии ОГПУ, на предварительную санкцию».

О срочности говорит и время отправления телеграммы: «О час.20 мин. 6 сентября 1924 г.»¹⁴⁸.

В оценке событий августа 1924 г. в Грузии более близок к истине глава английской рабочей делегации Ф. Адлер, побывавшей в Советском Союзе: «Эта грузинская Чека «ликвидировала» восстание, и она ответственна за многочисленные казни и ссылки. Суровое подавление восстания, вовсе не представлявшего большой опасности, чекисты оправдывают обычными в таких случаях аргументами»¹⁴⁹.

В результате деятельности органов ГПУ-ОГПУ в 1923-1924 гг. все находившиеся под надзором на территории СССР антибольшевистские группировки были в стадии разложения. Некоторые из них почти сошли на нет, другие-с большим трудом старались сохранить организационные связи, основное ядро партийного актива. И это им удалось только отчасти. Сотрудники ОГПУ не ограничивались только оперативными мероприятиями, а участвовали и в подготовке агитационного материала по важнейшим группировкам, разрушали связи с заграничными центрами. Многочисленные провалы и выходы из их рядов опытных работников привели к тому, что среди лиц, оставшихся в оппозиционных партиях, преобладало подавленное настроение. Уже в отчетах губернских ЧК 1922 г. встречались однозначные формулировки: «Работы антисоветских партий не наблюдалось», а в 1924 г. - «антисоветские партии и группировки ничего существенного против соввласти и ее политики не проявили»¹⁵⁰

.

Церковь, будучи дезорганизованной, также не представляла какой-либо политической силы. Хорошо известный сегодня как непримиримый борец с советской властью патриарх Тихон 16 июня 1923 г. писал в Верховный Суд: «...Я раскаиваюсь в своих проступках против государственного строя и прошу Верховный Суд изменить мне меру пресечения, т. е. освободить меня из-под стражи.

При этом я заявляю Верховному Суду, что я отныне Советской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежевываюсь как от зарубежной, так и от внутренней монархической белогвардейской контрреволюции»¹⁵¹.

Для большевиков, по мнению Дзержинского, не представляли серьезной опасности и сионистские организации. 15 марта 1924 г. после просмотра сионистских материалов писал В.Р. Менжинскому и Г.Г. Ягоде: «Признаться, точно не пойму, зачем их преследовать по линии сионистской принадлежности. Большая часть их нападок на нас опирается на преследование их нами. Они преследуемые в тысячу раз опаснее для нас, чем не преследуемые и развивающие свою сионистскую деятельность среди еврейской мелкой и крупной, спекулирующей буржуазии и интеллигенции. Их партийная работа поэтому для нас совсем не опасна - рабочие (доподлинные) за ними не пойдут, их крики, связанные с арестами их, долетают до банкиров и «евреев» всех стран и навредят нам немало.

Программа сионистов нам не опасна, наоборот, считаю полезной.

Я когда-то был ассимилятором. Но это «детская болезнь».

Мы должны ассимилировать только самый незначительный процент, хватит. Остальные должны быть сионистами. И мы им не должны мешать под условием не вмешиваться в политику нашу. Ругать евсекцию разрешить, тоже и евсекции. Зато нещадно бить и наказывать спекулянтов (накипь) и всех нарушающих наш закон. Пойти также сионистам навстречу и стараться давать не им должности, а считающим СССР, а не Палестину своей Родиной»¹⁵².

В письме к Менжинскому 24 марта 1925 г. он снова высказал сомнение в необходимости борьбы с сионистскими организациями: «Правильно ли, что мы преследуем сионистов? Я думаю, что это политическая ошибка. Еврейские меньшевики, т.е. работающие среди еврейства, нам не опасны. Наоборот, это не создает рекламы меньшевизму.