Кто же ты, человек? (Что такое человек)

О.М. Это то, что ты должен признать. Этого барьера нет — против этого факта ничего не попишешь. Внутри человека просто более совершенная и способная машина, чем у них, но все та же машина и работающая по тому же принципу. И ни он, ни они не управляют этим механизмом — он беспощадно автоматичен, неподвластен контролю, работает, когда соизволит, а когда соблаговолить не хочет, вынудить его невозможно.

Y.М. Значит человек и другие животные подобны друг другу по своему умственному механизму, и никакой громадной разницы между ними нет, кроме того как в качестве, но не в сущности.

О.М. Вся разница в умственной силе. Есть определенные ограничения у каждой стороны. Мы не понимаем многое из того, что они говорят, но собак, слонов и других можно научить понимать многое из того, что говорим мы. В этих пределах они стоят выше нас. С другой стороны, их нельзя научить читать, писать или каким-то другим нашим превосходным вещам, и здесь вверх берем уже мы.

Y.М. Ну и поделом с их умственными способностями; есть еще преграда, которую им ни за что не одолеть. Они обделены нравственным чувством; у нас же оно есть, и это превозносит нас на недосягаемую для них высоту.

О.М. Из чего ты делаешь такой вывод?

Y.М. Бросьте свои фокусы — давайте передохнем немного. Я уже наслушался от вас других бесчестных и безумных вещей и сыт ими по горло; вы не посмеете и этом уравнять животных с человеком.

О.М. Я и не собирался возносить человека на такую высоту.

Y.М. Это уже слишком! Нельзя шутить такими вещами.

О.М. Я говорю на полном серьезе, я просто воспроизвожу очевидную и простую истину — пусть даже и жестокую. То обстоятельство, что человек отличает хорошее от плохо, говорит о его ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОМ превосходстве над другими животными; но тот факт, что он МОЖЕТ творить зло, говорит о его НРАВСТВЕННОЙ неполноценности по отношению к любому другому созданию, которое на это НЕ СПОСОБНО. И я полагаю, что моя точка зрения неуязвима.

Свобода воли

Y.М.

Что вы думаете по поводу свободы воли?

О.М. То, что ее не существует. Обладал ли ею человек, пожертвовавший старой женщине свой последний шиллинг и отправившийся продираться сквозь ненастье?

Y.М. У него был выбор между тем, прийти ли ей на помощь или бросить ее страдать. Разве не так?

О.М. Да, ему пришлось выбирать, между комфортом своего тела и комфортом своего духа. Тело, разумеется, взывало к нему — еще бы ему оставаться безмолвным; дух тоже не стоял молча в сторонке. Ему пришлось выбирать между двумя просьбами, и выбор свой он сделал. Кто или что предопределило его выбор?

Y.М. Любой кроме вас сказал бы, что этот человек сам определил свой выбор, посредством которого он реализовал свободу воли.

О.М. Нас постоянно заверяют, что каждый человек наделен свободой воли, и что он может и должен проявлять ее, когда ему предлагается выбор между хорошим поведением и не очень. Хотя мы явно увидели в случае этого человека, что никакой свободы воли у него и в помине не было: его темперамент, его воспитание, и ежедневные влияния, которые вылепили его и сделали таким, какой он есть, ВЫНУДИЛИ его выручить старую женщину и тем самым спасти СЕБЯ — спасти от душевной боли, от нестерпимого душевного страдания. Это не он сделал выбор, он был сделан ЗА него силами, неподвластными ему. Свобода воли всегда существовала на СЛОВАХ, где она и заканчивается — перед лицом ФАКТОВ. Я бы не использовал эти слова — свобода воли — а называл бы это по-другому.

Y.М. Как?

О.М. Свободный выбор.

Y.М. А в чем разница?

О.М. Одни подразумевают неограниченную возможность ПОСТУПАТЬ так, как тебе заблагорассудится, другие подразумевает всего лишь УМСТВЕННЫЙ ПРОЦЕСС: важную способность определять, какая из двух вещей наиболее правильна и справедлива.

Y.М. Разъясните, пожалуйста, поподробнее разницу.

О.М.

Разум может свободно РАЗЛИЧАТЬ, ВЫБИРАТЬ и УКАЗЫВАТЬ на правильную и справедливую вещь — но на этом его назначение и заканчивается. Дальше в дело он не суется. У него нет власти требовать совершения правильного поступка и отказа от совершения неправильного. Эти полномочия в других руках.

Y.М. Человека?

О.М. В руках машины — в его прирожденных склонностях, нраве и характере, который выковали в нем воспитание и окружающая среда.

Y.М. Она совершит правильный поступок?

О.М. Она поступит так, как соблаговолит по обстоятельствам дела. Машина Джорджа Вашингтона поступала правильно; Машина Писарро поступала неправильно.

Y.М. Значит, как я это понял, умственная машина плохого человека невозмутимо и рассудительно указывает, какая из двух вещей правильная и справедливая…

О.М. Да, и его НРАВСТВЕННАЯ машина свободно поступает так или иначе, по закону своей конструкции, и ей будет наплевать, что по этому поводу чувствует РАЗУМ — то есть было бы наплевать, если бы у разума были чувства, которых нет. Он лишь термометр: он показывает, когда холодно или жарко, и ему по барабану до обеих этих вещей.