Кубанский огонь

Лыкову не надо было объяснять, что переменилось. Известный террорист Муромцев, недавно убитый полицией в Лондоне, был ему хорошо известен. В 1905 году в Варшаве этот негодяй лично бросил бомбу в кафе «Бристоль», убив несколько «буржуев». По логике анархистов, пролетарии в такие заведения не ходят. Значит, тех, кто ходит, можно казнить без разбора… Затем Муромцев сколотил первую банду «Рабочий заговор» и ограбил банк Шерешевского, где опять пролилась кровь. При эксе в Промышленном банке погибли семь человек: охранники и случайные посетители. Полиция напала на след шайки и взяла почти всех, но главарь ушел. Он создал организацию «Черный филин», которая провела несколько десятков нападений, были человеческие жертвы. Сыщики разгромили и ее, а Муромцев сбежал в Лондон, где и сгинул. И вот теперь его помощник здесь, в Екатеринодаре.

– Вы следите за гостем?

– Это сложно, – ответил за подчиненных полковник. – Очень осторожный господин. Школа варшавская, не как у здешних. Меняет внешность, никому не доверяет. А сюда Семикобылин приехал не просто так, а по какому-то очень важному делу. Какому – мы не знаем.

– Погодите-ка, – удивился Лыков. – Ваш гость в городе, но вы не знаете, где он скрывается?

– Увы, так и есть.

– Но он точно в Екатеринодаре?

– Точно, три дня как. Мы ждали его на вокзале, по примете: шведская кепка с поднятыми клапанами, застегнутая на желтую пуговицу. И чемодан с наклейкой венской гостиницы «Империал». Такой пассажир ни с одного поезда не сошел. А позавчера руководитель «Боевой группы анархистов-коммунистов» Пантелеймон Бахчиванджи сообщил своим, что встречался с товарищем Тарасом! Тот в городе и уже ведет рекогносцировку будущего акта. От которого-де в Екатеринодаре содрогнется земля.

– Мой, – взволнованно сказал Алексей Николаевич. – Все сходится с товарищем Тарасом.

Некоторое время Лыков обдумывал услышанное, потом стал задавать вопросы:

– За Бахчиванджи следят?

– Разумеется, – ответил Фон-Гоерц.

– Новых данных пока не получили?

– Нет. Сидит у себя, дом на углу Казачьей улицы и Широкого переулка. Двести шестой квартал, вот он на плане. Место для наблюдения очень неудобное, из двора три выхода. И филера видать за версту. Наш человек, «Духанщик», виделся с товарищем Пантелеймоном этой ночью. И тот сказал, что сегодня хочет покататься по Кубани на пароходе. А раньше никогда он так не делал. Мы думаем, на пароходе будет их встреча. Все филеры наготове.

Лыков отреагировал быстро:

– Вы поверили про пароход? Это же явная ложь. Опытный человек никогда не заявится в такую ловушку. С него что, в воду прыгать в случае опасности?

Жандармы смутились.

– Но Бахчиванджи определенно сказал про Кубань.

– Или вашего агента подозревают, или врут на всякий случай, чтобы отвести глаза, – уверенно заявил сыщик. – Сами рассудите. Анархист опытный, варшавского закала. И он сунется на пароход, откуда нельзя сбежать? Подумайте лучше о другом. Пулка Муромцев по национальности был латыш, его настоящая фамилия Стенцель. Янис Стенцель. Латышские анархисты опираются на своих земляков. Есть такие в городе?

– Тут всякой твари по паре, – констатировал адъютант управления. – Много поляков и немцев. Про греков уж не говорю. Эстонцы попадаются. Латыши если и есть, то немного. В Екатеринодаре полиция до сих не учредит адресный стол, мы замучимся искать здесь этих чертовых латышей. Придется послать запрос во все четыре полицейские части и в отдел. Пока нам ответят, Семикобылин уже что-нибудь взорвет…

– А по предыдущим дознаниям лифляндцы проходили?

– Кажется, нет, – неуверенно ответил Матегорин.

– Во-первых, проверьте…

Ротмистр тут же встал:

– Разрешите, Александр Николаевич? Мне кажется, Лыков дело говорит. И насчет парохода тоже.

– Сходите в архив и проверьте всех лифляндцев, – ответил полковник. – Про пароход не уверен. Я телефонировал полицмейстеру, тот выделил в мое распоряжение шесть городовых Второй части под командой помощника пристава Кулешова. Наши филеры и пять унтер-офицеров наготове. Дом Бахчиванджи наблюдают три человека. Это все не понадобится? Как по-вашему, Алексей Николаевич?

– Не понадобится. В городе готовится экс, и Бахчиванджи заранее уводит вас в сторону.

Адъютант ушел, а остальные в ожидании его возвращения стали пить чай. Перерыв затянулся. Лыков вышел в приемную и листал там газеты. Наконец Матегорин вернулся в кабинет начальника. Он положил на стол тощую папку:

– Вот, только это.

Тихобразов извлек из нее лист:

– Что это? Рапорт филера Скрипки от десятого ноября тысяча девятьсот восьмого года. Член Северо-Кавказского союза анархистов Иван Афанасьев трижды встречался с кассиром стекольного завода Вильде. Звать его… Карл Румнис. Латыш. И все?

– Все, господин полковник. Других латышей нет, только этот проходил.

– Мы арестовывали Румниса?

– Нет, только вызвали два раза на допрос.

– А где протоколы?

Ротмистр развел руками:

– Это было при подполковнике Шебеко, я тогда еще не служил здесь. Видимо, при слиянии охранного пункта с КОЖУ часть бумаг потерялась.

– Позовите сюда Скрипку, срочно.