Кубанский огонь

– Есть ценное на Кухарского, – тут же ответил татарин.

– Сколько хотите? – по-деловому спросил его Лыков.

– Пятьдесят рублей.

– Ого! – крякнул за спиной питерца Тимошенко. – Семен, поимей совесть!

«Оренбургский» и ухом не повел, а смотрел испытующе на Лыкова. Тот размышлял. Дознание нужно ускорить. Если сейчас поскупиться, можно упустить время. Риск есть: выгнанный агент просто хочет отомстить полиции или сорвать в последний раз куш… А если он и вправду знает что-то важное?

Статский советник вынул из портмоне деньги и протянул их татарину. Тот спокойно пересчитал, сунул в карман:

– Расписку?

– А зачем? Давайте, говорите, что у вас.

– На мыловара? Кухарский Ардальон Сергеевич, личный почетный гражданин, проживает на Дубинке, угол Кавказской и Сергиевской, собственный дом. С тысяча восемьсот девяносто восьмого года екатеринодарский купец.

– Сёма, мы все это знаем без тебя, – в сердцах сказал Тимошенко.

– Знаете? Пусть так. А вот вам то, что не знаете. Он пользуется чужим именем, а его настоящее имя – Владимир Довгило. Арестовывался по делу о махинациях с бакинскими нефтеносными участками, бежал из подследственной тюрьмы. Кучер его выезда Иван Любченко на самом деле двоюродный брат Кухарского-Довгило Иван Шепель. Убийца, член знаменитой банды Пазульского, приговорен к восемнадцати годам каторжных работ, бежал с Сахалина во время японской войны. Ну, что теперь скажете? Стоит это пятидесяти рублей?

– Это правда? – поразился Лыков.

– Истинная правда.

Статский советник повернулся к надзирателю:

– Кучера зовут Иван. Того, кто вез поджигателей в Ширванскую, тоже звали Иван.

– А ведь верно, – вспомнил тот. – Конечно, имя распространенное, но стоит взять на заметку. И попался наш Довгило на преступлениях с нефтеносными участками. Не слишком ли много совпадений?

Сыщики в один голос заявили, что таких совпадений не бывает.

Пришельцев не удержался и спросил, как Шаймурзин узнал подлинное имя промышленника. Бывший освед ответил: какая вам разница? Главное, что сведения достоверные. После чего ушел так же, как и пришел, – через сад.

Правоохранители стали решать судьбу лже-Кухарского, и тут у них вышел спор. Начальник сыскной предложил немедленно арестовать беглого и обыскать особняк и завод. А также устроить очную ставку Кайтлесова с кучером.

Командированный возразил: лучше хотя бы день-два понаблюдать за мыловаром. Когда он сидит под замком, разговора может не получиться. Упрется человек, и хоть режь. Наблюдение способно дать ответы на многие вопросы. Сцапать никогда не поздно.

Тимошенко не побоялся поспорить с начальником и поддержал Лыкова. На свободе, занимаясь своими делами, в том числе и тайными, Кухарский сообщит о себе больше, чем на допросе. Особенно если допрашивать его сейчас. Нынче ему можно предъявить обвинение только за старые грехи. Новые неизвестны.

Пришельцев уперся: а как за ним наблюдать? Поставить филера у ворот завода? Или вербануть дворника? Надзиратель хитро улыбнулся и ответил, что есть другой путь.

– Иван Иваныч, вы знаете источник Шаймурзина? – догадался статский советник.

– Так точно. Это конторщик мыловаренного завода Петров-Белов, который является фактически личным секретарем хозяина.

– Высший класс, – констатировал Лыков. – Александр Петрович, вызовите его, припугните и возьмите обязательство. Пусть расскажет все, что знает. Иначе по Высочайшему повелению отправится в Минусинск.

Коллежский асессор свирепо подхватил:

– Тащить и не пущать! Ну держитесь, Петров с Беловым…

– А по итогам разговора мы поймем, когда брать Кухарского с Довгило, – завершил обсуждение плана питерец.

Глава 11

Новые обстоятельства

Надзиратель Жуковский вышел на службу уже через три дня после схватки с бандитами. Лицо у него было иссиня-багровым, спереди отсутствовали два зуба, и отек на губе не спадал. Иван Павлович каждые пять минут подходил к зеркалу, смотрел на себя и ругался:

– Вот сволочи! Как же я теперь буду баб штабелировать? Кто ко мне подойдет с такой вывеской?

Другие надзиратели со смехом рассказали Лыкову, что Жуковский отсидел трое суток на гауптвахте за то, что гулял в саду «Варьете» с девицей легкого поведения. Его увидел полицмейстер Захаров, и не только посадил в клетку. Он еще накатал жалобу Бабычу. В доносе указал, что неоднократно лично «внушал надзирателю не забывать семью». Такое вмешательство в приватность покоробило даже столичного чиновника. Иван Павлович на это сказал:

– Захаров научился в Карсе на собак брехать, а на людей гавкать. В Екатеринодаре так нельзя. И вообще, плевал я на него. Вот как с зубами быть? Дорого встанут и железные. Про золотые и думать нечего. Эх, бабы, бабы…

Пришельцев притворно сурово прикрикнул на подчиненного:

– Царскую службу нести – не чем попало трясти. Бери поручение и вперед. А на зубы мы тебе денег найдем.