Кубанский огонь

– Пусть русские промышленники конкурируют. Это рынок. Вы предлагаете запретить вливание иностранного капитала в нашу нефтедобычу? Знающие люди утверждают, что тогда на отрасли можно ставить крест. У наших деловых людей просто не хватит финансовых возможностей. Нищие мы в сравнении с Джоном Булем.

Контрразведчик возмутился:

– Так и останемся нищими, если будем раздавать все иностранцам! Посмотрите на Баку. Там контроль был у парижских Ротшильдов. Они же прикупили месторождения в Грозном. Англичане тогда боялись лезть в Россию и упустили свой шанс. А после тысяча девятьсот седьмого года ринулись сюда, как армия захватчиков. Теперь и Баку у них в кармане, если не весь, то значительная часть, и Грозный. А Майкоп британцы целиком закрепостили. Думаете, для того чтобы добывать здесь нефть?

– Конечно, Игорь Алексеевич. Для чего еще? Они вложили средства, хотят их вернуть с прибылью.

– Да? Я вот запросил цифры у областного горного инженера Юшкина, вашего приятеля.

Капитан извлек из кармана кителя лист с печатью.

– Вот, полюбуйтесь. В девятом году забил знаменитый фонтан, хваленое «майкопское чудо». Ринулись сюда все, а сливки достались англичанам.

– Ну и?..

– Дайте докончить. Они создали к настоящему времени шестьдесят шесть фирм для нефтедобычи на Кубани. Из них буровые работы ведут лишь двадцать три компании. А реальную добычу и того меньше – всего девять.

Лыков был поражен. Он взял справку: и в самом деле так. На бумаге стояла подпись Юшкина.

– Понимаете теперь, Алексей Николаевич? Англичане скупили все участки не для того, чтобы добывать нефть. А как раз для того, чтобы не добывать. Застолбить и заморозить.

– А…

– А наше правительство вкупе со здешним областным начальством дает себя обмануть. Никто не проверяет ход работ. Никто не может заставить по условиям договора аренды действительно качать нефть. Вовремя вносишь в казначейство арендные платежи, и к тебе никаких претензий.

– Но…

– Еще заметьте одно обстоятельство. «Кубанским огнем» сожгли две скважины: Бакинско-Черноморского товарищества и Лианозовых. Обе считались очень перспективными. И обе после пожара перешли в руки англичан. Я узнал от Юшкина: Лианозовы тоже отступились.

Последний аргумент окончательно убедил Лыкова, что его собеседник прав.

Допрос арестанта Деликатного из-за Пасхи пришлось отложить на сутки. Питерцы отстояли всенощную в войсковом храме, потом разговлялись, отдыхали и даже не поехали на Посполитакинскую. Лишь 11 апреля Лыков с Проданом отправились в тюрьму.

Иван Деликатный внешне соответствовал своей фамилии. Молодой человек с длинными, как у парижского художника, волосами, с добрым, чуть бараньим взглядом и приятным овалом лица. Речь тихая, почтительная. Содержание в камере, видимо, сделало сидельца сговорчивее. Он готовился к ответу на вопросы насчет прокламаций. Но явились двое строгих мужчин, один в партикулярном платье, другой в мундире с капитанскими погонами. И заговорили они вовсе не о социал-демократической ячейке.

– Расскажите нам о ваших проделках с пламенеметом, – сурово начал статский советник.

Деликатный чуть не свалился со стула:

– Что?

– Будет вам, Иван Макарович. Нам многое известно. Например, о том, как второго сентября тысяча девятьсот девятого года с помощью зажигательных бомб системы Рябоконя вы зажгли скважину номер один в юрте станицы Ширванской. Еще о вашей поездке в Болгарию рассажите.

Арестант хватанул ртом воздух и закачался взад-вперед, как припадочный.

– Ну-ну, без спектаклей, – остановил его Продан еще более суровым тоном. – Иначе сразу в карцер. Желаете?

– Н-нет.

– Тогда говорите быстро, и лучше правду.

– А вы кто? Не жандармы?

Лыков показал парню свой полицейский билет. Тот прочитал должность – чиновник особых поручений при министре внутренних дел – и стал на глазах бледнеть. Сыщик понял, что результат будет. Он положил на стол открытый лист:

– Видите про Высочайшее поручение?

– Да.

– Это ваш приговор. Если не поможете следствию, сгниете на каторге.

– За что?

– Да уж не за дюжину листовок, с которыми вас поймали. А за диверсию.

Арестант опять закачался:

– Ничего не понимаю, объясните, ради бога! Какая диверсия? При чем тут я?

– Вам знаком разбойник Прокопий Шкуропат по прозвищу Варивода?

Деликатный сразу сознался:

– Знаком.

– Расскажите подробнее.

– Шкуропат хоть и уголовный, но в душе анархист-революционер… – начал было отставной студент.

Тут сыщик треснул кулаком по столу и прорычал:

– Шкуропат – жестокий убийца! Он лично казнит маленьких детей!

– Виноват, – растерялся студиозус, – я не знал…

Но Лыков уже взял себя в руки и продолжил спокойным голосом:

– Расскажите, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились.

– Нас свел Остриков. Павел Вячеславович, второй ассистент Луки Степановича. Это случилось… дай бог памяти… в начале сентября прошлого года.

– Зачем Остриков привел разбойника? Вы же понимали тогда, кто он?

Деликатный нервно повел плечами:

– Кто такой Варивода, видно с первого взгляда.

– С какой целью вы встретились?