Кубок Брэдбери-2021

«Теперь ты понимаешь, Ючио, что мы одно целое, – тихо заговорил Кодоку в голове мальчика, – я не бросал тебя, я был рядом с Мэй с того момента, как монстр поймал ее, не позволяя ей забыть тебя и исчезнуть. Обними меня, Ючио, как я обнимал тебя весь этот год. Отдай мне боль своего тела и страх перед смертью, отчаяние от потери и свою вину. Отдай мне все, я справлюсь, и дерись! Дерись, Ючио! Каждый должен в своей жизни сразиться… С ним!»

Ючио встретился взглядом с Пожирателем. Всего лишь человек. Нащупав рукой крупный глиняный осколок, Ючио сжал его и потянулся к пульсирующей вене на шее колдуна, пока тот с наслаждением наносил удар за ударом, которых Ючио не чувствовал. Он больше ничего не чувствовал. Ни своей окровавленной груди, ни распоротого живота или сломанной ноги, он почти покинул то, что осталось от его тела, сосредоточившись только в одной руке. Руке с занесенным осколком. Ючио и Кодоку вместе вонзили его в шею Пожирателя и ушли из мира живых. Ючио возблагодарил всех богов и бабушку Ю Линь, он сделал то, что должен был. Он сразился с монстром и победил.

Захлебываясь кровью, колдун упал на колени. Он пытался зажать рану рукой, но спустя несколько секунд рухнул замертво, закрыв своим грузным телом жалкие останки Ючио, а вокруг росла толпа призраков, пришедших из леса посмотреть, как он умрет и станет одним из них.

Учитель почувствовал, что все закончилось. Он в блаженстве тишины закрыл глаза и приготовился умереть. На следующий день его нашли спасатели и отвезли в больницу, где его окружила детвора и перепуганные коллеги.

Многие останки были найдены и преданы земле. Дом снесли и стерли название станции со всех карт, навсегда запретив поездам останавливаться в этом проклятом лесу.

Все это Ю Линь видела во сне, а ее сны всегда сбывались.

– Ючио…

Он заметался в темноте, но не мог понять, откуда слышит голос Мэй.

– Ючио, открой глаза!

Она рассмеялась. Он вдруг осознал, что у него есть глаза, и Ючио их распахнул. Он плыл в океане мягкого света.

– Очнись уже, наконец! Вспомни!

Он оказался в солнечном июльском воскресенье на поляне для пикника рядом с Мэй, уставившейся на него с легким раздражением.

– Ну вот, уже лучше, – ее серебристый смех звенел в воздухе. Но больше ничего: ни ветра, ни шелеста листвы, – какой ты огромный! Больше даже, чем я была вначале, – она захихикала, – мне нравится твой цвет! Ты похож на солнышко!

Ючио с недоумением посмотрел на себя и чертыхнулся. Он был почти круглым, со светящимся золотым брюшком.

Поляна исчезла, они плыли в бескрайнем море, в котором то проступали тени какой-то странной комнаты и неподвижных людей на полу в луже крови, то исчезали.

Важна была не тьма, полная видений, а свет сотен мерцающих огоньков, раскачивающихся на волнах в своем неповторимом танце.

– И голос у тебя тоже есть! Честное слово, Ючио, живым ты был сообразительнее!

Ючио недовольно загудел, и отовсюду радостно отозвались другие светлячки. Он видел Мэй. Она плыла перед ним оранжевым огоньком, но он видел ее всю: ее прежнее лицо, длинные локоны, тонкие фарфоровые руки и лукавую улыбку. Видел каждый их день и каждое связывающее их воспоминание одновременно. Он не мог это объяснить, но так было. Бабушка Ю Линь смогла бы.

– Куда мы летим?

– Куда и все: искать новый дом! Ты только держись за остальных, пока не научишься быть таким. Тебя еще тянет в прежний мир. Просто следуй за нами, – она протянула руку, и Ючио привиделось, что он схватил ее и сжал.

– А ты? – спросил Ючио.

Мэй удивленно посмотрела на него и снова улыбнулась, но тот, у кого он спрашивал, ответил ему.

– И я, только я теперь другой! Посмотри вниз! – радостно отозвался Кодоку, и, когда Ючио опустил глаза, золотистый свет внутри его брюшка мигнул ярче и озарил старый спящий лес, над которым они плыли. Ючио чувствовал себя очень сильным. Они были едины с Кодоку и были счастливы.

Где-то вдалеке защелкали камеры фотоаппаратов и видеосъемки, но для гигантской стаи светлячков, мирно плывущих среди деревьев к звездному небу, это не имело никакого значения. Они слились в волшебном узоре, раскачивавшемся на легком рассветном ветру на глазах изумленных туристов, прятавшихся в подлеске. Они светились, делясь друг с другом счастливыми воспоминаниями о жизни, и никто больше на них не охотился в тот год. Так что бабушка Ю Линь проводила их долгим печальным взглядом, прощаясь навсегда, и уснула в своем домике до следующего лета, когда она снова будет нужна мертвым.

Анна Самарина

Одна десятая

– Ну всё, Паша, выбирай: или я, или Алька! – рыжеволосая веснушчатая девчонка с щербинкой между зубами нетерпеливо перебирала пальцами поясок сарафана, подперев руками бока. Паша тяжело вздохнул: выбирать решительно не хотелось, и он отчаянно тянул время, роя облезлым носком кроссовка ямку в песке. Песок, сводя Пашины старания на нет, предательски скатывался с краев ямки вниз, словно подчёркивая безвыходность положения мальчика.

– А надо выбирать? – с робкой надеждой, что девчонки всё-таки передумают, промямлил Паша.