Куда идём?

Любой народ никогда не бывает, к счастью, чем-то абсолютно однородным, как порошковое молоко. Тем более, когда речь идет о целях, интересах, мировосприятии и образе жизни каждого его представителя. Даже в периоды объединяющей опасности (война, репрессии, дискриминация) и в исповедании самых тоталитарных религий — идеологических, как фашизм или казарменный коммунизм. Именно поэтому народ и является живым организмом, способным защищаться, сохраняться, развиваться. Тем более не может он быть однородной безликой массой в обычное время, не говоря уже о времени всеобщего хаоса, когда каждый брошен на произвол судьбы и вынужден спасаться, как может. Поэтому ожидать от российских немцев, живущих уже столько лет в совершенно разных условиях, в разных регионах (теперь даже странах), в различном инонациональном окружении, прошедших каждый свой отрезок пути к ассимиляции, имеющих совершенно различные возможности для решения своей дальнейшей судьбы (благоустроенная усадьба в старом немецком селе со столетними традициями и живым диалектом в национальном районе, десятки родственников в Германии и "вызов" на руках — или не имеющая средств, чтобы выбраться из какого-нибудь аула, и знаний языка, чтобы сдать тест на "нордическую кровь", многодетная смешанная семья), — ожидать от этих людей одинаковой позиции, одинаковых целей и одинаковых действий в вопросе о будущем, мягко говоря, наивно.

Однако различие и множественность индивидуальных и групповых целей и интересов у российских немцев совсем не означает, что у них нет общих

интересов и целей, как раз делающих народ народом. Не только общее прошлое, не только общее настоящее, но и коренные общие национальные интересы, устремленные в будущее, говорят о том, что российские немцы были и остаются народом не меньше, чем любой другой народ в России. Активное же или пассивное неприятие всего, что мешает обеспечению национального будущего, объединяет российских немцев еще больше. А выражается ли это неприятие полувековым молчанием, громкими политическими форумами, ожесточенным массовым выездом или, несмотря ни на что, стремлением помочь руководству страны понять и решить проблему народа, — это лишь формы проявления неприятия с учетом трезвой оценки ситуации. И до тех пор, пока это неприятие есть, жив и народ. И представлять народ сегодня, в условиях его территориальной разбросанности, экзистенциальной дисперсности и политической необъединенности, означает лишь одно: выражать и защищать коренные интересы российских немцев.

(Примечательно, что противники ФНКА еще ни разу не обвинили ее в том, что она недостаточно полно, недостаточно активно или хотя бы в чем-то неверно выражает и отстаивает интересы народа. Не обвинили, потому что этого нет. Отсюда и разглагольствования о более неопределенном — о "непредставительности".)

Поэтому когда говорят о недостаточной представительности ФНКА только потому, что она охватывает не всех российских немцев, а имеет "лишь" 30 региональных и около 150 местных НКА, и призывают — не создать еще НКА, чтобы "представлять" народ еще полнее, не вовлечь в существующую уже ФНКА новых членов, а созвать "общенациональный" съезд (как выясняется, в основном из тех же членов ФНКА), чтобы сформировать представительный орган "всего народа", то это и есть дистиллированнейшей воды демагогия. Особенно когда к этому призывают некоторые региональные лидеры НКА. При этом они почему-то не требуют начать со своей НКА: собрать, например, "общенациональную" конференцию области, создать на ней "представительный орган всех немцев области" как альтернативу Совету региональной НКА и передать ему — что? Власть, которой у Совета нет и которой и у "органа" не будет? "Представительность", которая у Совета есть по Закону о НКА, а у "органа" все равно не будет? Или передать груз забот о благе людей, с которым данный региональный лидер не может справиться, поэтому ищет виновных в федеральных структурах, а выход — в создании новых структур?

Представительность никогда не бывает стопроцентной, что и является признаком и проявлением настоящей демократии. Даже в условиях развитой демократии, даже при участии (в отличие от российских немцев, не имеющих 60 лет такой возможности) всего народа в выборах своих представителей, никогда не бывает, чтобы они избирались единогласно и могли править страной от имени всего народа. Свежайший пример — с Бушем-Гором. Примеры со Шредером-Колем, Ельциным-Зюгановым, Путиным-Зюгановым из того же ряда. Поэтому-то проигравшее меньшинство всегда и поднимает вопрос о степени представительности победивших.