Куда уж хуже?

Во-первых, она зарегистрировалась в отеле, как путешествующая в одиночку. Во-вторых, никто на свете, кроме пары-другой людей, не подозревал о ее знакомстве с Энди Келпом. И, в-третьих, перед отъездом она отправила письма двум подружкам в Ланкастере, где сообщала, что Говард бросил ее, некоторое время она провела в Нью- Йорке, дабы решить, как жить дальше, а теперь возвращается домой, но по дороге заглянет на недельку в Лас-Вегас. (Не то чтобы Лас-Вегас был по пути из Нью-Йорка в Канзас. Но что такое крюк в тысячу восемьсот километров? Кто обратит на это внимание?).

Таким образом, все выглядит логично. Она заранее оповестила о том, что собирается в Лас-Вегас. И тот факт, что неудавшееся ограбление казино произошло в тот момент, когда она находилась в отеле, окажется не более, чем совпадением — одинокая жен­щина приехала развеяться после бегства мужа. В конце концов, в отеле в это время будут проживать сотни людей.

Она быстро и энергично распаковала багаж. В последнее время в ее жизни один гостиничный номер сменялся другим (хотя нынешняя комната не шла ни в какое сравнение с роско­шью «Уотергейта»), и Энн-Мэри в совершенстве овладела мастер­ством переездов. Еще раз посмотрев из окна на территорию отеля и цепочку размытых низких гор на горизонте, она задумалась, чем бы заняться в отсутствие Энди.

Бассейн выглядел весьма соблазнительно. В другом месте она долго сомневалась бы, прежде чем появиться на людях в купальнике, поскольку чувствовала, что набрала лишние

51 Мартовский заяц — персонаж «Алисы в стране чудес» Л. Кэрролла. В английском языке означает неадекватного, психически неуравновешенного человека.

килограммов семь. Но, поскольку Энн-Мэри уже видела местных обитателей, то не сомне­валась, что ее здесь прозовут Худышкой. Итак, решено — в бассейн.

Она переоделась, собрала сумочку и уже собиралась выйти из номера, когда зазвонил телефон. Конечно же, это был Энди.

Привет, Энн-Мэри, я слышал, ты уже в городе. Это Энди.

Энди! Чем занимаешься?

Да так, ничего особенного. Я тут вместе с Джоном.

Зайдешь поздороваться? — спросила она и подумала про себя: «И оценить вид из моего окна».

Возможно, позже, — сообщил он, чем немало удивил Энн- Мэри, которая полагала, что сообщники сразу же захотят взгля­нуть на место операции. — Скажем, завтра утром. Надо приодеть Джона и провернуть еще пару дел. О’кей?

Тогда ищи меня у бассейна.

Договорились.

Энн-Мэри повесила трубку и отправилась освидетельство­вать бассейн. Спускаясь в лифте, она не переставала думать: что бы значило «надо приодеть Джона»?

46

Ну не знаю, — с сомнением произнес Дортмундер. — Возь­мем для начала колени.

Это твои колени, Джон, и ты принес их с собой, — напомнил Келп. — Ты смотри на одежду.

Было очень сложно смотреть на одежду, игнорируя отражающи­еся в зеркале магазина распродаж колени, которые напоминали двух угрюмых бомжей, угодивших в кутузку по ложному обвинению.

С другой стороны, и на саму одежду тоже было смотреть нелегко.

Это было логическим завершением их разговора в машине по пути в Хендерсон, когда Дортмундер пожаловался Келпу, что все в этом городе разглядывают его с нескрываемым подозрением. Если бы он знал, чем все закончится, то держал бы проблему при себе, просто смирившись с тем, что выглядит подозрительным типом, каковым, собственно, и являлся.

Но увы. Несмотря на полный успех встречи с Лестером Фоге­лем (после которой Дортмундер почти поверил, что план срабо­тает), он абсолютно пал духом в этом дешевом магазинчике на окраине, разглядывая собственные колени, словно смотрящие на него с немым укором, и саму одежду.

Начнем с того, что это были не брюки, а шорты. Шорты! Это претило чувству собственного достоинства Дортмундера, последний раз носившего их в возрасте шести лет, Да еще здоро­венные мешковатые бежевые шорты со складками. У него скла­дывалось впечатление, что на нем надеты два пакета из оберточ­ной бумаги, ниже которых располагались колени и черные носки на ступнях, засунутых в темно-коричневые сандалии. Сандалии! Итак, снизу вверх: широкие массивные сандалии, его собствен­ные черные носки, колени, шорты. Точно ли это нормальная одежда?

И не забывать еще про рубашку! Хотя забыть это было невоз­можно: она выглядела так, словно ее сшили в глухую полночь во время отключения электричества. Все части рубашки были разного цвета: левый рукав — сливового, правый — лимонного, спина — темно-синего, левая передняя часть — ядовито-зеле­ного, правая — светло-вишневого, а нагрудный карман — белого. При этом рубашка была огромной, также мешковатой и ниспа­дала вдоль его туловища поверх чертовых шортов.

Дортмундер отвел взгляд от своих коленей, без восторга осмо­трел свое одеяние, которое заставил его напялить Энди Келп, и поинтересовался:

И кто носит такое дерьмо?

Американцы, — сообщил Келп.

Что, в Америке кончились зеркала?