Куда уж хуже?

Они думают, что это выглядит элегантно. Они считают, что это — настоящая одежда для тех, кто выбрался в отпуск, а на остальное им плевать.

Им-то, может, и плевать, - проворчал Дортмундер, - но мне это кажется отвратительным.

Если ты будешь носить эту одежду, то никто даже не взглянет в твою сторону.

И я знаю, почему! — Дортмундер нахмурился еще больше, уставившись на возникшее рядом с ним в зеркале отражение Келпа, который выглядел весьма респектабельно в серых летних хлопчатобумажных брюках, синей рубашке-поло и черных мока­синах. — Интересно, почему для собственной маскировки ты выбрал совсем иную одежду?

Это мой стиль, — пояснил Келп.

А это — мой?! Да я похож на пляжный тент!

Видишь ли, Джон, — доброжелательно начал Келп, — согласно моей легенде, я — мелкий служащий в отпуске, воз­можно, клерк или продавец в магазине электротоваров. Поэтому на отдыхе я ношу то же самое, что и на работе. Только вместо белой рубашки с ручками в нагрудном кармане на мне сейчас поло, что подразумевает мое умение играть в гольф. Понимаешь?

- Это — твоя легенда?

Именно. А твоя легенда. Джон, такова: ты — работяга в отпу­ске. Ты каждый день пашешь на стройке, где носишь измазан­ные краской джинсы, тяжелые рабочие ботинки со стальными носами, футболки с дурацкими фразами и кадрами из мультиков, и на всем этом вечно лежит слой пыли от штукатурки. Поэтому, когда ты отправляешься на отдых, то не надеваешь там ничего, что хоть как-то может напомнить тебе о работе.

О такой работе, как ты описал, точно вспоминать не захочется.

Вот! Таким образом, ты идешь с женой в торговый центр, чтобы найти одежду, абсолютно противоположную тому дерьму, что ты носишь на работе. Твоя жена выуживает эту рубашку из груды вещей на лотке и говорит: «Выглядит здорово». А ты согла­шаешься и надеваешь ее. Когда мы выйдем отсюда, Джон, я хочу, чтобы ты посмотрел по сторонам и увидел, сколько парней носит подобные рубашки.

И ты уверен, что люди решат, что я — рабочий?

Ну, Джон, тут одно из двух. Или они решат именно так, либо им на память сразу придут цифры 9-1-1. Ты понимаешь...

И это, — пообещал Дортмундер отражению собственных коленей, — будет еще один должок Макса Фербенкса передо мной.

47

 

Когда у Стэна Марча возникала потребность во временной тачке, он предпочитал надеть красный жилет и отправиться к входу в один из шикарных отелей в центре города, желательно такой, где имеется подъездная дорожка. Обычно проходило всего десять-пятнадцать минут, и кто-нибудь из измученных приез­жих, трепеща, словно антенна на ветру, от первого знакомства с уличным движением на Манхэттене, вылезал из своей машины и вручал Стэну ключи от нее. Первым плюсом здесь было то, что юридически это не являлось угоном, поскольку владелец отдавал ключи от автомобиля сам. Другим плюсом — то, что эти тачки были, как на подбор, новенькими, чистыми и комфортабель­ными. И, наконец, третье преимущество состояло в том, что экс- автовладелец обычно платил Стэну доллар чаевых.

Днем в четверг, 18 мая, как раз в то время, когда в полутора тысячах километров к западу Энди Келп наряжал Джона Дортмундера в клоунский наряд, Стэн Марч на шикарном темно­красном «Кадиллаке Севилл» отъехал от отеля «Картел Интернэйшнл» на Бродвее и направился к автовокзалу на пересечении Девятой авеню и 39-й улицы, где должен был встретиться с Крош­кой Балчером, человеком-горой. Там произошла небольшая заминка, потому что тот был занят тем, что объяснял нищему, почему попрошайничать — это плохо:

Ты же не заработал эти деньги? Понимаешь, о чем я?

Поскольку при этом Крошка держал нищего за горло, тот не имел возможности ответить, да этого и не требовалось — все вопросы были чисто риторическими.

Например, — продолжал Крошка, — деньги, которые в дан­ный момент лежат у меня в джинсах, — ты думаешь, откуда они? А? Я скажу тебе. Я украл их тут неподалеку. Это была трудная работа, весьма рисковая, и я честно заработал их. А ты как зарабатываешь? Чем ты рискуешь? Ты вообще хоть раз в жизни трудился?