Куда уж хуже?

Макс маялся в своей тюрьме. Это была настоящая тюрьма, с охранниками, что сильно угнетало его, несмотря на то, что он сам приговорил себя к заключению в золотой клетке, а срок был очень коротким — в любом случае уже завтра он будет далеко отсюда.

Хотя нет, не в любом. У него был единственный выход: грабитель к этому времени должен оказаться в тюрьме или в морге. Он просто обязан дать о себе знать, пока Макс еще здесь, в Лас-Вегасе.

Макс слонялся по коттеджу: из L-образной гостиной в боль­шую квадратную спальню с большой квадратной двуспальной кроватью; оттуда — в спальню поменьше, где в данный момент, свернувшись на покрывале, тихо, словно труп, дремал Эрл Рэдберн; затем — в кухню с хромированной раковиной, набитой грязной посудой; из кухни — в шикарную розовую ванную с зеркалами и кучей всякой всячины, расставленной на полочках: шампунями, жидким мылом, лосьонами для тела, гелями для ванной, кондиционерами для волос, губками для обуви, шапоч­ками для душа, тюбиками с зубной пастой...

Макс раздраженно взглянул на себя в зеркало, затем взял в руки флакончик с гелем и, от нечего делать, начал читать эти­кетку. Причем это он делал уже во второй раз.

Деловые встречи, которые он запланировал здесь, уже завер­шились, причем с лучшим результатом, чем можно было рассчи­тывать в данных обстоятельствах, и теперь он страдал от безде­лья. Обуреваемый мертвенной скукой, Макс вернулся в гостиную, где сидели, тихо переговариваясь, четверо охранников в форме. Шторы в комнате были плотно задернуты.

Максу дико не нравились закрытые шторы. Он пробовал про­тестовать, справедливо указав, что основная идея заключается в том, чтобы сообщить грабителю, что его жертва находится в коттедже. Почему бы в таком случае не позволить ему увидеть Макса через окно? На это Эрл Рэдберн ответил:

Я думал об этом, мистер Фербенкс, и пытался поставить себя на место того парня, которого мы ловим. Это всегда полезно — попробовать мыслить, как преступник. Так вот, на его месте, уви­дев вас в окно, да еще с кольцом на пальце, я просто выстрелил бы вам в голову из мощной винтовки, а потом, воспользовавшись поднявшимся переполохом, проник в дом и снял кольцо с трупа.

Макс побледнел, живо представив себя с пулей в голове, а Эрл тем временем продолжал:

Я вовсе не утверждаю, что тот парень поступит именно так, но и не исключаю подобной возможности.

Таким образом, шторы оставались закрытыми. Время от вре­мени с невидимого за ними Пушечного озера доносились раскаты взрывов и рев зрителей. Они доставляли Максу изрядное беспокой­ство, потому что, смотря на вооруженных охранников, непрерывно провожающих его внимательными взглядами, он представлял, что вся эта канонада происходит из-за него. Кроме того, это были един­ственные звуки, доносившиеся из внешнего мира, от которого Макс был полностью отрезан. С тем же успехом они с охранниками могли находиться сейчас на каком-нибудь астероиде, являясь последними представителями человеческой цивилизации.

В дверь постучали. Макс поспешно отступил на кухню. Как бы ни смешно это выглядело, но лишняя осторожность никогда не повредит. Один из охранников пересек комнату и приоткрыл дверь.

Звук голосов. Охранник посторонился, и в дом вошел щего­леватый негр в смокинге и с папкой в руках. На левом лацкане фрака висел золотистый бейдж с фамилией «Джонс».

Добрый вечер, сэр, — сказал он, широко улыбнулся и слегка наклонил голову в направлении Макса.

Макс в ответ скорчил гримасу. Вечер? Шел уже первый час ночи, но ничего не происходило. Он почувствовал даже легкое разочаро­вание, что это оказался не грабитель или кто-то из его приятелей.

Администрация отеля, — пояснил охранник, что, впрочем, было и так ясно.

Просто проверка, — сказал вновь прибывший все с той же ослепительной улыбкой, — чтобы убедиться, что все в порядке.

Все превосходно, — сквозь зубы процедил Макс.

Я все-таки осмотрюсь. Конечно, с вашего разрешения, сэр.

Валяйте, — махнул рукой Макс.

Охранники уже вернулись к своим разговорам. Макс подошел к ним и поинтересовался:

Этот парень из администрации — вы знакомы с ним?

Нет, сэр, — удивился охранник. — Почему я должен быть с ним знаком?