Куда ведет кризис культуры? Опыт междисциплинарных диалогов

Игорь Клямкин: Если эксперты внутренне не ориентированы на институциональные системные изменения и проектирование институциональных альтернатив, то это проблема культуры в самом широком значении слова. А значит, и проблема интеллектуалов. И даже их в первую очередь, раз уж они отвечают за «общие культурные смыслы». Пока же они, рискну утверждать, ничего не сделали для трансформации в культуре идеи абстрактного Должного в должное конкретное, не осмыслили такую трансформацию как культурную революцию, а себя — как ее субъектов. Давайте признаем, что носителями культурных смыслов, альтернативных чужому проекту, мы не являемся, что язык, для этого необходимый, мы не выработали, а потому и на альтернативную интеллектуальную субъектность претендовать не можем. Такое признание и станет, быть может, началом ее обретения.

Игорь Яковенко: На прошлых семинарах вы неоднократно говорили, что Россия нуждается в проекте, аналогичном проекту европейского Просвещения. Но ведь тот проект тоже был абстрактным и утопическим. «Царство разума», «свобода, равенство, братство»…

Игорь Клямкин:

Этот этап абстрактности и утопизма мы прошли во времена перестройки и демонтажа коммунистического режима. На выходе получилось примерно то же, что в аналогичных случаях когда-то получалось и у других народов, — разумеется, с поправками на место и время. Преобразования во имя абстрактного Должного всегда ведут к реставрации в том или ином виде прежних порядков. А на пороге следующего этапа страна остановилась и застряла.

Чтобы перейти к этому новому этапу, нужно осознание обществом того, в каком государстве оно нуждается, и как это государство должно быть устроено. Нужна культурная революция, для которой, в свою очередь, нужен соответствующий интеллектуальный субъект, способный прорваться за смысловые границы абстрактного Должного и его инерции. Инерции, которая проявляется в сохраняющейся ориентации на поиск прогрессивной персоны на должность первого лица государства, а не на проектирование институтов, каждый из которых и все они в совокупности выступали бы конкретной альтернативой «Русской системе».

Думаю, что мы должны быть благодарны докладчику за то, что он ввел этот термин — я имею в виду «культурную революцию» — в тематический контекст нашего семинара. А что сам он думает по поводу всего здесь сказанного, мы сейчас узнаем. Пожалуйста, Алексей Платонович.

Алексей Давыдов:

«Мы должны увидеть в русской культуре не только „Русскую систему“, но и способность человека быть собственником своего „я“, субъектом права, носителем нового знания, ощущать в себе потребность новой свободы, нового достоинства»

Участники семинара упрекали меня в том, что я выдаю за реальность то, чего нет. В вандалах, нацболах, фашистах вижу личность. В процессе деградации вижу культурную революцию. Романтизирую «разбойничков».

Господа, я вынужден повторить основной тезис моего доклада: во всяком протесте — тем более в молодежном — есть две стороны. Есть личностный момент, есть возмущение униженной и оскорбленной личности — вы не хотите его видеть. И есть соборный, манихейско-гностический момент, который воспроизводит спрос на авторитарность, бунт, насилие, фашизм, большевизм — вы хотите видеть только его. О природе такой раздвоенности в докладе сказано достаточно ясно, нет смысла повторяться. Кого доклад не убедил, отсылаю к моей книге «Душа Гоголя: Опыт социокультурного анализа», вышедшей в 2008 году.

Еще раз обращаю ваше внимание на то, что в декабре 2010 года на Манежную площадь вышли наши дети. Если мы от них откажемся и будем видеть в них только «разбойничков», только «вандалов и погромщиков», то это значит, что мы распишемся в собственном бессилии. Это значит, что наша с вами либеральная наука ничего не стоит. Это значит, что нам с вами место на задворках социального развития — там, куда отправил нас народ, не пожелавший видеть либералов в Думе.

Погромы молодежи, господа, это нормальная реакция униженных и оскорбленных на их жизненные обстоятельства в условиях, когда властная вертикаль перекрыла людям все выходы для проявления недовольства. Молодежь громит не потому, что не знает, что такое личность, право, индивидуальные социальные отношения, самоуправление и достоинство гражданина. Она громит потому, что российская этакратия не дает молодежи самореализоваться, не дает проявиться в молодых людях гражданскому моменту. И еще потому, что мы с вами плохо работаем.