Куда жить

ГИД — Как можно прокомментировать, что произошло? Женщины, вы сказали, от зависимостей освобождаются тяжелее…

— Если можно говорить об исцелении свыше — то это оно, притом без мистики, без какой-либо темной тайны.

У Марии был изначально зависимостный тип личности, и судьба складывалась соответственно. Череда зависимостей: оценочная, сексуально-любовная с большой примесью мазохизма, потом алкогольная. Низменная, болотная, засасывающая среда… Полная картина разверзающейся черной дыры и все шансы опуститься на дно, деградировать и сгубить детей. Но произошла встреча с Красотой и вспышка прозрения, пробудилась совесть и воля к свету… Если и есть тут мистика — таинственность светлая — то лишь в одном: в осуществлении первой помощи, в миге Встречи… Кто «подбросил» Марии альбом Боттичелли, с которого начался спасительный поворот?..

Можно сказать: случай, ничего более. И такие случаи посылаются многим, посылаются всем — просто тем, что есть мировое искусство, есть книги и другие средства информации — есть световой источник со многими излучениями… Но беда-то в том, что огромное большинство гибнущих в зависимостях закрыто от этих лучей, закрыто именно своими зависимостями, изнутри, а Мария открылась. Что-то ей помогло.

— Сама же и помогла… Был какой-то ресурс… Вам известно, как дальше сложилась ее жизнь?

— Из отеля уйти пришлось вскоре — подставили… Изрядно помыкалась, но нашла и работу неплохую, и небольшой круг новых друзей, и друга-мужчину. Детей подняла. Долго болела, выдюжила… Теперь уже бабушка, и такой бабушки я пожелал бы любому внуку.

— Учитывая, что внуки мы все — и мне бы!..

Вселенная горит. Агония огнярождает сонмы солнц и бешенство небес.Я думал: ну и что ж. Решают без меня.Я тихий вскрик во мгле… я пепел… я исчез…Сородичи рычат и гадят на цветы,кругом утробный гул и обезьяний смех —кому какая блажь, что сгинем я и ты,на чем испечь пирог соединенья всех,когда и у святых нет власти над собой?Непостижима жизнь, неумолима смерть,

а искру над костром, что мы зовем судьбой,нельзя ни уловить, ни даже рассмотреть…Все так, ты говорил, — и я ползу, как тля,не ведая куда, среди паучьих гнезд.Но чересчур глупа красавица Земля,чтоб я поверить мог в незаселенность звезд.Все так, ты говорил. Бессмысленно гадать,чей глаз глядит сквозь мрак на наш ночной содом,но если видит он — не может не страдать,не может не любить, не мучиться стыдом.

Вселенная горит. В агонии огнясмеются сонмы солнц, и каждое кричит,что не окончен мир, что мы ему родня,что у Творца миров душа кровоточит…Врачующий мой друг! Не вспомнить, сколько разв отчаяньи, в тоске, в крысиной беготнеты бельма удалял с моих потухших глазлишь бедствием своим и мыслью обо мне.А я опять тупел — и гас, и снова лгал:тебе — что я живой, себе — что смысла нет,

а ты — едва дыша — ты звезды зажигалнад головой моей, ты возвращал мне свети умирал опять… Огарки двух свечейсливали свой огонь и превращали в звук,и кто-то Третий — там, за далями ночей,настраивал струну, не отнимая рук…Мы в мире не одни. Вселенная плыветсквозь мрак и пустоту, — и, как ни назови,нас кто-то угадал — Вселенная живет,Вселенная летит со скоростью любви…