Кудеяр

Н. И. Костомаров напоминает мне чем-то Н.А.Полевого, хотя Костомаров был ученым-историком в отличие от злосчастного редактора "Московского телеграфа". Недостаток исторических знаний не помешал Полевому выступить в качестве соперника прославленного Н.М.Карамзина. И Полевой и Костомаров совмещали историческую науку с беллетристическим творчеством, оба были неутомимы и невероятно производительны — вечные труженики, и оба, мягко говоря, не всегда оставались на высоте своих лучших достижений. Последним особенно грешил Николай Полевой, но, в его тягчайшей нужде, ему приходилось писать по несколько печатных листов в сутки (днем и ночью), чтобы прокормить семью черствым хлебом литературной поденщины. Н. Костомаров не знал таких крайних обстоятельств и все же проявлял порой снисходительность к собственному творчеству. В определенной степени это относится и к предлагаемой вниманию читателей исторической хронике "Кудеяр". Я вовсе не хочу обескуражить читателей, напротив: не питая излишних иллюзий, скорее извлечешь пользу и удовольствие из чтения этой хроники.

Эта книга, несомненно, заслуживает издания, как и многие другие художественные произведения Н.Костомарова. Не только в нашей истории, но и в нашей литературе существует много белых пятен. Широкому читателю известен лишь первый литературный ряд, да ведь за великанами идут ряды отнюдь не малорослых и весьма примечательных авторов. Нельзя знать литературу только по ее вершинам.

"Капитанская дочка", "Война и мир", жемчужина прозы "Хаджи-Мурат" — этого уже достаточно, чтобы сказать: у нас великая историко-художественная литература. Но в основном исторический жанр был на откупе у второстепенных дарований; М.Н.Загоскин, И.И.Лажечников, Г.П.Данилевский, князь В.Ф.Одоевский — "первый исторический новеллист", граф Е.А.Салиас де Турнемир. В этом же перечне может быть названа историческая беллетристика Костомарова (нельзя только забывать о том, что Николай Иванович, прежде всего, ученый-историк). "Второстепенный" — это неплохо, прочитывание литературы начинается с писателей второго ряда. Неискушенному читателю, подростку не осилить ’Войну и мир", лучше начать с "Мировича" Данилевского.

Наш читатель изголодался по исторической литературе, он с жадностью набрасывается на любое произведение, посвященное прошлому. Оказывается, долгое отлучение от истории приводит не к атрофии интереса, а к мучительной тяге знать, что было до нас, знать дела предков, их быт и нравы и как создавали они огромную страну, доставшуюся нам в наследство. Всё интересно в прошлом, потому что без прошлого не было бы нас. Там можно найти завязки многих нынешних узлов, там аукалось то, что откликается нынче. И любое произведение о минувших днях находит живой отзвук в читательском сердце.

О Кудеяре было немало рассказано и спето:

Было двенадцать разбойников,Был Кудеяр-атаман,

Много разбойники пролилиКрови честных христиан…

Историю Кудеяра поэт (Н.Некрасов) якобы слышал от соловецкого старца, честного Питирима… Прожив немалую разбойную жизнь, Кудеяр ужаснулся кровавым своим деяниям, бросил разбой и подвижнической жизнью стал искупать грехи. В стихотворении, ставшем песней, использован распространенный мотив народной поэзии о раскаявшемся злодее. В других легендах о Кудеяре никакого обращения к богу нет. Разбойника, выходившего из леса на проезжую дорогу грабить купеческие обозы, поглотила в свой срок лесная чаща. В конце повествования, в примечании, Костомаров сообщает иной, весьма привлекательный вариант явления Кудеяра: "Нынешний редактор киевской газеты "Труд", почтенный А. А.Русов, лет тому назад пять обязательно сообщил мне, что в Черниговской губернии, в Новозыбковском уезде, в даче села Рыловичи, у речки Каменки, между поселениями Демевкою и Василевскою (Дубровка тож), есть песчаный бугор, носящий в народе название Кудеярова погреба. Живущий в том краю народ, говорящий наречием, составляющим переход от малорусского к белорусскому, думает, что там лежит клад, зарытый назад тому триста лет Кудеяром-разбойником. Этот Кудеяр был необычный силач, царя не боялся, разбивал знатных и богатых, а за бедных заступался"[5]. Выходит, он был русским двойником Шервудского лучника, веселого Робин Гуда, грозы богачей и друга бедноты? Жаль, что Костомаров не склонился к такому вот образу Кудеяра.