Кудель кровавого льна

— Лидия Шкирняк. Будем знакомы. Коли уж сама дриада доверяет вам, товарищ Кхыш, мне ни секунды не приходится сомневаться в ваших помыслах.

— Благодарю. Вы делились своими подозрениями с кем-нибудь из ваших коллег по Соте?

— Делилась. Без толку. Лео, похоже, не интересуется ничем, кроме своих письменных трудов, а Фридрих… В принципе, причина та же самая. Они пытались разубедить меня, уверяли, что мои предположения не более чем бред сивой кобылы, но я… Чувствую, что здесь что-то не так.

Лидия вынула портсигар, открыла его. Пружинная пластина надёжно стискивала сбитые в шеренгу папиросы. Иезекииль не отказался от предложения подымить. Элизабет снова поделилась огнём.

— Прекрасно понимаю, — Иезекииль взглянул на чародейку и сделал зазывный жест рукой. — Госпожа Элизабет, думаю, вам стоит рассказать товарищу Лидии о том, что с нами приключилось в плавании.

— Да, кстати, — вдруг спохватилась удрализка, хлопнув себя по лбу. — Ваши подозрения отнюдь не беспочвенны, Лидия. Дело в том, что не так давно я встретила одну нагу…

Девятый вал

Аврора отыскала переодетую в дорожную одежду Элизабет в ахтерлюке, где последняя в гордом одиночестве опустошала корабельные запасы вина. Со стороны могло показаться, будто эльфийка, самым наглым образом игнорируя запреты капитана, хлестала казённое вино и пьянела на радость себе, но на самом деле она выпивала строго по приказу. Элизабет с утра вынашивала план по устранению магического тумана, который до сих пор с завидным упорством сопровождал плывущий корабль, и, наконец, родила нечто, что называла «планом». Для осуществления своей задумки ей надо было накопить в организме достаточную дозу антимагических флюидов, коих всегда было предостаточно в виноградных ягодах и тех продуктах, где они служили сырьём, — вине и изюме. Она могла бы грызть чесночные дольки, ведь чеснок, как и виноград, являлся кладезем антимагических флюидов, но серокожка, поразмыслив как следует, пришла к выводу, что пить вино гораздо приятнее, чем есть чеснок, хоть и менее полезно для организма. Накопив достаточно флюидов, Элизабет собиралась «распылить» их над кораблём, тем самым уничтожив волшебный туман и лишив мерфолков маскировки.

Когда Аврора нашла мать, та наполняла уже третий кубок и на достигнутом останавливаться не собиралась.

— Здравствуй, дочка, — поприветствовала белокурую девочку эльфийка, поднимая наполненный до краёв кожаный кубок и затыкая шпунтом пузатый анкерок. — Так-так, что это? Ты опять испачкала своё платье?

— Прости, это вышло случайно, — Аврора надеялась, что удрализка не заметит размазанное масляное пятно на чёрном подоле, но, как всегда, ошиблась. — Иезекииль показывал мне котельную, а там…

— Вот сама и будешь отстирывать пятно. По-обычному, как прачки — с щёлоком, стиральной доской и щёткой. Будет тебе уроком… Куда подевалась Форсунка, она же вроде ни на шаг не должна от тебя отходить?

— Она наверху спорит с эльфом из-за ворона.

— С каким эльфом?

— С тем, который пришёл с другого корабля. Из Соты Альянса.

— Фридрих фон Контариус? — Элизабет вдруг вспомнила, с каким из мастеров она так и не успела познакомиться.

— Да! Он говорит, что ворон принадлежит ему, а Форсунка не верит и возвращать птицу не хочет.

— Похоже, Фридрих недостаточно убедителен, — улыбнулась Элизабет, отпивая вино из кубка. — Дай-ка угадаю: Форсунка требует денег за возвращение пташки, а благород отказывается платить?

— Ничего она не требует, она хочет оставить ворона себе и не соглашается ни на какие деньги. Она недавно сказала мне, что всегда мечтала о ручной птице. О вороне. Ворон — птица аристократическая, важная и умная, под стать Форсунке. Так сказала Форсунка!

Элизабет оторвалась от кубка и сладко причмокнула влажными, словно отполированными губами. Глянув на капли кровавого напитка, скопившиеся на донышке, удрализка вновь запустила кубок под шпунт.

— А ты что думаешь по этому поводу? — спросила учительница у ученицы. — Надо вернуть ворона хозяину, который потерял его, или же Форсунка справедливо завладела птицей, когда ухитрилась поймать её?

Поколебавшись с мгновенье, девочка ответила:

— Надо вернуть Тимофея Леопольдовича эльфу, потому что Тимофей Леопольдович его и только его! Я… Так думаю.

— Интересно. А ты говорила об этом Форсунке?

— Зачем? Если Форсунка не слушает эльфа, то меня и подавно не услышит. Ещё и посмеётся надо мной, и малявкой обзовёт, она всегда так делает. Без толку.

— А вдруг нет? Вдруг послушает тебя? Ты ведь даже не проверяла. Ну-ка, иди и потребуй от Форсунки вернуть ворона хозяину. Потом придёшь и расскажешь мне всё.

Девочка снова замялась, теребя в руках ручку ридикюля.

— Я попробую, — буркнула Аврора и убежала из помещения.

Элизабет сделала последний глоток из кубка и вытерла губы рукавом.

— Отвратительное пойло.

* * *

— Ну и что? — первым делом спросила удрализка у возвратившейся дочери.

— Форсунка отдала ворона Фридриху, когда я попросила её об этом.

— Вот видишь, всё вышло в твою пользу. А знаешь, почему?

— Потому что… Я поступала по справедливости?

Элизабет опустошила очередной кубок и икнула.