Кукиш с икоркой

– Где она? – страшным шепотом спросила Ирка вместо ответа.

– Кто? Валерианка?

– Синяя!

– Кто – синяя? Синяя птица? Синяя борода? – Я из последних сил сохраняла терпение.

– Синяя деталька! – Ирка безумным взором обвела детскую, узрела в углу комнаты Масину пирамиду и ринулась на нее, как коршун. – Надо немедленно разобрать ее на части и разложить все, как было! Ты хоть помнишь, где что лежало?

Подруга требовательно уставилась на меня.

– Дорогая, ты спятила? Я не буду снова ломать эту вавилонскую башню! Вчера мы с Коляном собирали эту пирамиду под покровом ночи, тайком от Масяни, и слава богу, что сегодня ребенок придумал себе другую игру!

– Не-ет, ты не понимаешь! – Ирка яростно запихивала синее кольцо пирамидки под покрывало. – Я говорила тебе, это какое-то детское колдовство? Говорила, что ты выиграешь в лотерею?

– Говорила, – согласилась я, потихоньку от подруги, повернувшейся ко мне спиной, выдергивая твердый пластмассовый бублик из-под пестрой шелковой накидки.

– А еще ты говорила, что никогда не покупаешь лотерейных билетов! – напомнила мне Ирка. – Так вот же, смотри, твой выигрышный билет тебя сам нашел!

Она потрясла в воздухе картонкой с девятками.

– По этой карточке ты можешь бесплатно пройти в клуб и получить ужин со скидкой, а коктейль – вообще за счет заведения! – торжествующе сообщила подруга.

– Не премину воспользоваться, – заверила я.

Скрипнула дверь.

– Девочки, если вы не будете есть тортик, так прямо и скажите! – с порога попросил Колян. – А то мы вам оставили сначала половину, потом половину половины, но можем еще немного урезать!

– Синию положить! Положить синию! – завопил Масяня, мимо папиных коленок ввинчиваясь в комнату.

Слишком поздно я сообразила, что сижу, держа в руке пластмассовое кольцо, словно ожидаю, что в него прыгнет дрессированная мышка.

– Мы обязательно положим на место и синюю, и все остальные пирамидные баранки! – серьезно заверила малыша Ирка.

Они с Масяней взялись за руки, прихватили пирамиду и отправились минировать квартиру пластмассовыми кольцами.

– Она думает, что это какое-то детское колдовство! – объяснила я мужу.

Колян с самым страдальческим выражением лица смотрел вслед практикующим колдунам-минерам. Наверное, тоже вспомнил жутко неуютную инсталляцию пирамидной верхушки на унитазе.

– Локомоторс тортик! – распорядилась я, чтобы утешить мужа. – Тащи сюда оставшуюся четвертушку, съедим ее для укрепления нервной системы! Чувствуется, что ей еще сегодня расшатываться и расшатываться!

Предчувствия меня не обманули. Уже после ухода Ирки, в поздний вечерний час, когда мы с мужем уже завершили процесс дефрагментации пирамидки и легли в постель, в дверь позвонили. Колян пошел открывать и надолго застрял в прихожей.

Мне ужасно не хотелось вылезать из кроватки, но любопытство одолело. Я откинула одеяло, сунула ноги в тапки, напялила поверх легкомысленного неглиже мужнюю футболку, превращающуюся на мне в балахонистое платье-миди, и вышла в коридор. Прихожая была пуста, за неплотно прикрытой входной дверью бубнили мужские голоса.

Недолго думая, я распахнула дверь и увидела прелестную сцену.

На лестничной площадке, обнимая друг друга за плечи, стояли в балетной позиции наши добрые друзья – опера капитан Сергей Лазарчук и лейтенант Петя Белов, а с ними и мой любимый супруг. Выглядело это так, словно мужики приготовились исполнить бессмертный танец маленьких лебедей, только музыку ждали. При этом более или менее устойчиво на своих лапах стоял лишь средний лебедь, принявший на себя основной вес компаньонов, очень вяло помахивающих крыльями на флангах. Правый и левый лебеди были пьяны, как куры, наклевавшиеся винной ягоды.

С первого взгляда оценив обстановку, я предположила, что Колян по собственной инициативе занял центральное место в хореографическом трио. Похоже, муж хотел помочь нетрезвым друзьям внедриться в нашу квартиру, однако не учел того, что пропускная способность дверного проема не позволяет продвигаться в него шеренгой по три. Кроме того, состояние нестояния, в котором пребывали пьяные лебеди Лазарчук и Белов, препятствовало обнаружению ими двери как таковой. Судя по тому, что Лазарчук командным голосом с икотой требовал «р-распахнуть все ворота!», одностворчатая дверь в его глазах, как минимум, двоилась.

Я застала троицу во время сложного маневра, целью которого был разворот на девяносто градусов без разрыва жесткой сцепки. Лазарчук с убийственным занудством считал до трех и обратно, норовя таким образом руководить процессом. Белов блаженно жмурился, а Колян имел вид человека, пытающегося занести в узкий проход длинномерную лестницу. Такое лицо могло быть у Валерия Чкалова во время его исторического пролета на аэроплане-этажерке под мостом.

– Хороши, красавчики! – укоризненно произнесла я, уставив руки в боки. – Где же вы так нажрались?

Лазарчук и Белов оба холостяки, кто им еще устроит классическую выволочку по поводу пьяного загула, если не я?

– Пр-вет! – бесстыдно радостно отозвался Лазарчук. – Пр-сти, что мы в т-ком виде!