Кукла Яся (СИ)

Барахольщик хрипло смеётся, а вот Дымницкий, кажись, приходит в самое настоящее бешенство. Он так резко дёргает меня к себе, что я аж вскрикиваю.

— Ты отдала мой бумажник за пятихатку?

— На косарь он не согласился, а мне надо было что-то есть, — оправдываюсь спешно.

Такие глаза у него сейчас дикие. Кошмар.

— Пиздец! — ругнувшись, стискивает челюсти до проступивших на скулах желваков.

— Я…

— Под крокодила. Это, сука, и был крокодил! — произносит по слогам, яростно дыша мне в лицо.

— Ну… Был да сплыл крокодил твой, — пытаюсь пошутить. Явно не в тему.

Дымницкий издаёт какой-то страшный, утробный звук.

По ощущениям, ещё немного, и он придушит меня прямо здесь. Однако вместо этого, моё запястье неожиданно получает свободу.

— Кто купил его? — поворачивается к барахольщику. — Твой знакомый? Говори, — за грудки его хватает.

— Какой-то дед в очках. Раньше я его здесь не видел, — рассказывает тот испуганно.

— Врёшь, падла?

Ткань куртки опасно трещит. Прямо как мои натянутые нервы.

— Нет-нет. Отвечаю.

— Кир, всё, погнали отсюда, — Илья вмешивается, чтобы остудить его пыл.

— Перестань. Отпусти человека. Я куплю тебе новый! — тоже присоединяюсь.

— Новый…

Барыгу отпускает, но, судя по лицу, ярость лишь сильнее по венам топит. Это видно по тому, как напряжены пальцы, которые он зажимает в кулак. И по тому, как он раскачивается на носках взад-вперёд. Словно душевнобольной.

— Как только заработаю денег, куплю. Один в один найду.

Кирилл, шумно выдохнув, поджимает губы. Опускает голову. Качает ею и, печально усмехнувшись, уходит.

— Разве стоит так расстраиваться из-за дорогой безделушки? — провожаю взглядом его силуэт, вскоре затерявшийся в толпе. — Господи, это ведь просто кошелёк! Ну, допустим, даже из крокодила и чего?

— Да неважно сколько стоит вещь. Для него ценность в том, что её подарил близкий ему человек.

Встречаемся глазами с его другом.

— Вот блин…

Я как-то об этом не подумала.

Глава 9. Паровоз и Ко

— Приехали, — сообщает Илья, припарковав машину возле невзрачной пятиэтажки.

— Это где мы? — отрываю взгляд от хмурого Кирилла, сидящего на переднем пассажирском.

Всю дорогу он молча таращился в лобовое, и я от этого лишь сильнее ощущала за собой вину. Уж лучше бы орал…

— Выгружаемся.

Вылезают из тачки.

Подхватив свой рюкзак с сиденья, делаю тоже самое.

— Я просила высадить меня у вокзала, — бормочу настороженно уже на улице.

— Это тебе не грёбаное такси, — отзывается Кирилл, чиркая зажигалкой.

— Ладно, доберусь сама, — пожимаю плечом.

— Вокзал — не самый хороший вариант для ночлега, — его друг зажимает губами сигарету.

— Нормальный вариант. Проверенный. Чё эт за район? — осматриваю окрестности. — Метро далеко?

— С нами пойдёшь.

Не спрашивает, а утверждает.

— Ещё чего.

— Нахрена?

В один голос с Кириллом произносим

— Пусть валит на все четыре стороны. Итак день с ней потеряли.

«День потеряли»

— Да я вас, как бы, не искала. Сами на мойку заявились.

— А ты думала, что спиздила вещь и всё на этом?

— Честно говоря, да. Не ожидала, что ещё пересечёмся, — закидываю рюкзак на плечо. — Я…

— В Саудовской Аравии, — перебивает меня Дым, — за воровство отрубают руки.

— Это шутка?

Холодок бежит по коже.

— За первую кражу установлена ответственность хадд[1] в виде отрубания правой руки, за вторую — левой ноги, — произносит ледяным тоном.

— Хорошо, что мы не в Саудовской Аравии, — отвожу взгляд.

— Жаль, что мы не там. Таких, как ты, только такими методами воспитывать и надо.

— Ты нормальный?

Он же это не всерьёз, да?

— Опять двадцать пять! — орёт с балкона какая-то старушенция.

— Бля, погнали в хату, она мне щас весь мозг вынесет, — Илья торопливо бросает окурок.

— Ты чё творишь, свинья? Урна для кого, по-твоему?

— Твою…

Скрипя зубами, поднимает вышеназванный предмет и несёт его к мусорке.

— Немедленно убери свою консервную банку с тротуара! — командует женщина.

— Некуда убрать. Видите, весь двор тачками заставлен.

— Это твои половые трудности! Тротуар предназначен для людей. Я завтра за пенсией как пойду?

— Не бузи, мать. Тут проход есть, — оправдывается парень.

— Не бузи, — повторяет она. — Вот оно нынешнее поколение! Недалёкие, безграмотные неучи!

— Это вы как же определили, что недалёкие?

Чувствуется, что она зацепила его этим определением.

— А на мордах у вас всё написано. Отсутствие интеллекта, так сказать, налицо.

— Ну вы, опускаясь до оскорблений, так-то, тоже показываете, что интеллектом не блещете, — встреваю, не сдержавшись.

— Ой, а у кого это голос прорезался? У проститутки?

— Вы офонарели совсем?

Офигеваю, если честно.

— Пробы, небось, ставить негде. Приехала она… Да не с одним, а с двумя. Бесстыдство!

— Вы девчонку зачем обзываете? Некрасиво, — уже по традиции вступается за меня Илья.

— Да брось, у человека явно маразм, — равнодушно отмахиваюсь.

Конечно, можно было бы обложить её по полной, но вроде как пожилой человек. Только это и сдерживает.

— Поглядите на него! Тоже мне рыцарь нарисовался. Эка шлэндру свою защищает!

Шлэндру…

— Пошли, Илюх, не могу её слушать.