Кукловод: Реквием по Потрошителю (СИ)

— Вы так говорите, словно какой-то Бог.

— Я и есть Бог! — помпезно воскликнул Учиха, отчего люди за соседним столиком оглянулись, и тогда чуть тише он продолжил:

— И ты тоже. Каждый сидящий здесь позабыл о своей истинной природе. Человек способен как дать жизнь, так и отнять. А разве это не привилегия Бога: созидание и разрушение? Тот, кто способен отнять жизнь и дать её, уже является Богом. И, как Бог, я собираюсь взять на себя бремя нести истинное правосудие, малышка Нарико. Ты даже не представляешь, сколько швали ходит по этой улице за окном, натянув добродушные маски, а полиция бездействует, погрязнув в коррупции.

Итак, каркас строится, он дал понять, что убийство — неотъемлемая часть их природы. Следует не забыть сделать об это заметку в проекте.

— Если бы только можно было собрать их всех в одном месте и устроить кровавый самосуд, — уйдя в свои мысли, шептал под нос брюнет. Идея с клубом все еще горела в его сердце. И благодаря Кагуе совсем скоро он получит его.

— Мастер, — вырвалось два слога, пропитанных медом и свинцом, из приоткрытых девичьих уст.

Обито прекратил речь, удивленно взглянув на счастливо улыбающуюся девочку. Сам не сразу осознав, к чему и как она его назвала, Учиха удивленно приподнял бровь.

— Я буду звать Вас Мастером.

Мастер? А что, звучит неплохо, — подумал Обито. Теперь у него есть новое имя, возможно, даже настоящее в отличие от никогда ничего не значащего «Учихи Обито».

— А что, мне нравится. Называй меня отнюдь и навечно Мастером.

Только надев маску и взяв «имя», включающее в себя не только набор букв для обращения, нет, это имя стало самой его вырвавшейся сутью, подавляемой долгие годы под тягой надуманной общественной морали и нравственности. Надев маску, он вывернул собственную душу наизнанку, скинул с себя оковы, звенящие цепи и предоставил эти маски-панацеи другим. С протекции Кагуи он заполучил клуб «Акацуки», который стал для него подпольной лабораторией, где он взял в свой негласный плен Карито Кадзуо, Хидана Дзимпачи и Орочимару, просто дав им то, что они желали. Посади попугая в клетку и сыпь ему в кормушку корм, да открывай иногда, чтоб птица могла полетать в четырёх стенках комнаты, наивно пологая, что это и есть свобода.

Кадзуо смекнул дело и взял себе другое имя помимо псевдонима. Благодаря Нарико Обито получил себе контрабандиста, помешанного только на своем кошельке. И Обито дал ему денег из тотализатора игр.

На Орочимару он вышел, памятуя, что тот сотрудничает с Кагуей, подлатывая её людей. Нарыть его прошлое не составило труда. О, подпольный врач был только и рад запустить свои исследования с допингом в подполье клуба.

Хидана притащил за собой Какудзу. И совсем скоро Обито дал и ему сладкую конфету. Что еще было нужно сектанту-убийце, как не убийства?

Кагуя предоставила ему своих племянников, заверив, что преданней их он никогда не найдет. Они станут ему и щитом, и мечом. Но Учиха понимал, что каждый день они докладывают об успехах Мастера Кагуе. Она всегда оставалась не вмешивающимся в его эксперимент зрителем.

Он наблюдал со своей ложи за сражающимися обезумившими бойцами, гадая, сколько на самом деле от силы допинг действует на их агрессивность.

Он наблюдал за изголодавшимися зрителями, надевшими маски, наивно верующих в свою анонимность. Он смотрел на их похоть, злость, жестокость, бесчеловечность, лишь лишний раз убеждаясь, что это часть их природы, которую общество с веками заставляло подавить в себе.

Но самым главным его созданием стала Инаеси Нарико. Он хотел поначалу лишь проверить, каковы будут её действия после изнасилования, которое возложил на Зетцу, и после обнаружения расчленённого тела матери.

И результат не заставил себя ждать. С предполагаемым «убийцей» она поступила так же, как и он.

Она убила его. Обито сделал то, что хотел — сделал из прилежной послушной девчонки убийцу. Проект № 1 был завершен. Больше она ему не была интересна.

До тех пор, пока горожане Токио сами своей фантазией не породили «Потрошителя», списав на него как убийство в семействе Инаеси, так и несколько прохожих-бедолаг, которых Нарико, судя по всему, убила из надобности.

Они сами за него создали идею. Идею о Потрошителе. А Обито лишь придал ей материальную форму. Создал образ ночного кошмара. Раз люди того желали, он дал им это. Серийного убийцу. Серийного убийцу, который не имел точного имени. В каком-то плане они все были «Потрошителем».

Обито создал образ Потрошителя по подобию Кагуи, чем якудза была недовольна, увидев манекен. Но, лишь скептично поморщив аккуратный носик, пожала плечами, сказав, что он волен делать, что хочет.

Хидан Дзимпачи, потрошивший жертв для вида.

Инаеси Нарико, ставшая его недоученицей.

Орочимару, вырезающей органы жертв для подпольного рынка.

Какудзу, их продающий.

Но людям нужен был конкретный человек, имя. Люди привыкли всему давать свои имена. Они не видят источник вдохновения, идею. Лишь только следствия, но не причину.

Какая ирония, что смерть принял Обито от руки собственного детища.