Кукловод: Реквием по Потрошителю (СИ)

— Моя же ты прелесть! Ну, смотри, с анатомией не все так плохо. Я, правда, так надеялся, что ты назовешь пищевод. Почему никто никогда не называет пищевод? Это ведь тоже орган. Что за дискриминация! Даже обидно, никогда еще не удалял пищевод, а было бы любопытно. — И с довольным возбужденным смешком развернулся к Мадаре. Учиха плакал первый раз в жизни, наплевав на всю гордость и достоинство. Он не прекращал кричать и скулить сквозь слезы, пока с Идзуны срывали одежду, распластав на полу лягушкой.

Тяжело дышащий хрипящий мужчина смотрел на два зуба, медленно опускающихся к вздымающимся кубиками живота. Раскрывшись, как разинутая пасть, они клацнули, вонзившись в плоть.

Дикий визг вырвался из груди, Идзуна извивался змей, пытаясь вырваться из сдерживающих рук. Захлебываясь собственной слюной и кровью, подступающей к горлу, откуда доносились бульканье и хрип. Идзуна не прекращал один протяжный вой, который застыл в ушах Мадары на всю оставшуюся жизнь. Мадара больше не кричал, а если и кричал, то собственный крик уже приставлялся шепотом на фоне истерзанного визга брата. Он, лишь оторопело застыв, надвигающимся взглядом смотрел, как ошметки органов падают на серый асфальт. Противный шмякающий звук, словно липкие пощечины хлестали по сердцу.

Прошлого уже нет, будущего еще нет, есть только краткий миг настоящего. Бесконечный миг, нескончаемый, с клацающими плоскогубцами, пытающимися пробить путь к почкам.

Сирена взревела криком утопающего. Хирург застыл, обернувшись. Из-за угла выехала полицейская машина. Мадара упал на протянутые ладони, его бросили, держащая охрана ринулась к лестнице вместе с хирургом и его ассистентами. А Учиха полз к смолкшему брату, упав в образовавшуюся лужицу рядом с очевидно вырванной печенью или её частью.

Когда полицейские выскочили из машин, Мадара, навалившись на брата, сжимал кровоточащие раны, не слыша даже приближающегося топота. Крик брата все еще стоял в его ушах.

Комментарий к Глава 27. «Мастер» Тысяча извинений за задержку. И у меня и у беты была сессия. Но надеюсь, ожидания не прошли зря и глава смогла ответить некоторые вопросы.)

====== Глава 28. «Во имя Мастера» ======

— Что ты строчишь, Обито?

Лежащая поперек постели в накинутом, но не запахнутом халате, Кагуя игриво перебирала ногами, искоса поглядывая на обнажённую спину любовника. Словно ленивая львица после любовных утех, Ооцуцуки перевернулась на спину на красных шелковых простынях, волнообразно сминающихся под телом, будто плывущим по кровавой ребристой реке. Женщина, потянувшись, провела острым ногтем вдоль выступающих позвонков, и сидящий по-турецки Обито захлопнул крышку ноутбука, когда Кагуя с озорным любопытством выглянула из-за его плеча.

— Я так могу подумать, что ты завел подружку.

— Меня никто не интересует, ты ведь знаешь.

— Даже я? — оскорбленно и устало спросила Ооцуцуки, пытаясь найти хоть тень отклика в бескрайнем омуте глаз Учихи, во взгляде которого не было ни любви, ни ненависти. — Порой я чувствую себя использованной, когда, по идее, так себя должен чувствовать ты.

— Я пишу проект, — ушел от ответа Учиха, зато ответив на другой. — Проект «Убийца». Я начал его еще во время обучения в академии и после долгого изучения решил вернуться к нему.

— Звучит многообещающе, о чем он? — Кагуя, вытянувшись вдоль колен мужчины, попыталась перехватить ноутбук, но Обито спустил его на пол, оттолкнув ногой.

— Я хочу понять, что толкает людей на убийства. Что является катализатором, переключателем. Но для этого мне нужен объект исследования и соответствующее поле. Допустим, что-то вроде клуба, где я мог бы устраивать бои на смерть, наблюдая за убийцами и их зрителями, — задумчивым отстраненным взглядом смотря вдаль, Обито лениво перебирал платиновые локоны главы якудза, россыпью спадающие на спину.

— Это очень серьезная и опасная вещь.

— Не опаснее того, что иногда я приношу тебе информацию из нашей базы данных.

— Брось. Ты ведь доволен тем, как все сложилось. Наше старое «услуга за услугу». — Ооцуцуки поднялась на колени, перехватив Обито за лицо, заставив посмотреть на себя, жаждая внимания, и, ласково гладя щеки, прильнула в теплые объятья. — Только не понимаю, если ты так ненавидишь этого Мадару, зачем тогда попросил убить Идзуну, а него его.

— Смерть — это избавление в случае Мадары. Смерть такая интересная штука, что не всегда бывает наказанием для самого убитого, а вот смерть близкого человека — совсем иная вещь — медленно действующий, разлагающий изнутри яд, поражающий все закоулки души. Как однажды мне сказал Мадара: «В мире каждые три минуты происходят изнасилования, ничего страшного в этом нет». Точно так же и с убийствами, они происходят каждые 4 минуты, статистика — бездушная сука. К тому же Идзуна не умер, насколько мне известно, ему сделали пересадку, зашили, и сейчас он в коме.