Куколка

— Где эта шальная провидица? — спрашиваю через плечо. Я помню предсказание, в которое верила мать. To, из-за которого она решила нас с братом убить. О нем же говорила Стефа, когда Вику украли с поезда. — Дашь адресок? Я найду ее и спрошу, что эта сучка имела в виду.

— Она сама тебя найдет, если нужно будет.

Глава 53. О чем говорит твое сердце?

Месяц. Целый месяц я мотаюсь из города в город, терзаю всех магов поисковиков, умоляю Верхнего и Веру помочь. Все разводят руками. Вики нигде нет.

Артем вышел на связь несколько раз, но разговаривал со мной вяло и неохотно.

— Марк, оставь ее, не ищи, — выдает брат, когда я собираюсь отбить линию.

— Сдаться предлагаешь? Так же, как ты сдался и не стал за Лизу бороться?

— Я просто дал ей свободу выбора, — отвечает Артем. — Это ее право.

— Делай, что хочешь, можешь в монастырь уйти, а я Вику не оставлю, я буду драться за нее до последней капли крови. Никто, даже суггестор, не встанет у меня на пути.

— А ты не думал, что ей без тебя лучше? — голос брата преломляется плохой связью. — И…че она бы да… наш..сь.

— Она просто запуталась, — цепляюсь за любой шанс, оправдываю и ее и себе, просто потому что жутко истосковался, измучился. Но даже если я не смогу ходить от изнеможения, я буду ползать по свету и искать свою любимую. Потому что мы связаны, мы — одно целое.

— Удачи, Марк, но я не ты, я не хочу давить и заставлять. Лиза не заслуживает такого отношения.

Колко бьет, но я, скрипнув зубами, коротко прощаюсь и только потом откидываюсь назад. Затылок гудит от напряжения, в мыслях настоящий фарш. Это ЕГО выбор, не мой. Я не перестану искать, не брошу Вику.

Перерыл всё и вся: родных, подруг, учеников… Школу, университет, клуб… Крылова будто провалилась сквозь землю. Некоторые с трудом вспоминали, что такая вообще была.

И что интересно, никто из чувствующих не видел ее в Эфире. Сильного темного мага будто никогда не было. Постепенно заварушка в особняке Трио замялась, смерть Сверилова ловко приписали «несчастный случай», нескольких погибших магов до сих пор считают пропавшими без вести.

Когда усталость достигает апогея, я решаю съездить к брату и поговорить с Немой, бабушкой Дарины. Она мудрая женщина, вдруг подскажет что-то дельное.

Таксист высаживает меня на окраине села. Мол, дальше дороги нет, после дождей грязи по колено. Но я и не против, в машине душно, потому с удовольствием выбираюсь на улицу, отдаю несколько купюр за проезд и, не глядя вслед авто, иду в сторону села.

Все бы хорошо, если бы не налетевший неожиданный ливень. Ноябрь кусает щеки, местами сквозь грифельные облака прорываются вихри снега. Я бреду по дороге и впервые за этот тяжелый месяц чувствую облегчение.

Дом, где мы с Викой чуть не сгорели, уже отремонтировали. В пелене дождя он кажется единственным светлым пятном среди серости деревенских крыш. Розоватая черепица, деревянные окна. И Вика в длинном терракотовом пальто в той самой беседке, где я…

Протираю глаза. Вика?

Открываю калитку, почти срывая ее с петель, бегу через двор и замираю под крышей.

Жена не поворачивается, смотрит в посеревший от дождевого потока голый сад и тихо говорит:

— Я не заслуживаю тебя.

Подхожу ближе, трогаю ее напряженную спину, запускаю пальцы в волосы. Не мираж. Это, правда, она. Госпожа моего сердца, сильная и властная женщина.

— А я не заслуживаю тебя, — шепчу и утыкаюсь мокрым носом в ее плечо. Вода с волос стекает на ее пальто, забирается за шиворот, но моя девочка даже не вздрагивает. Будто ей не холодно.

Вика кладет голову затылком на мое плечо.

— Ты снился мне. Ты все время снился мне. Я не могла простить, но ты приходил и…

— Прости, что так долго искал, — обрываю ее тираду и целую бледную кожу возле уха. Вика дрожит и хватает мои руки, переплетает пальцы. Она горит, откровенно пылает жаром. Перевитые рисунки на кистях никуда не ушли, и волосы на кончиках до сих пор черные — яркие отметины темного суггестора, но я ее все равно люблю, любил и буду любить. — Я не додумался, что ты поедешь сюда. Ни разу мысль не мелькнула. В то место, где все началось, где я позволял себе слишком много и потом каждый день казнил себя за это.

— Я тебя полюбила здесь. Снова. Несмотря на все твои…

Вика поворачивает голову. В ее зеленых глазах стынут слезы.

— Я… убила Яна… Я… — губы ее дрожат, она кусает их до крови и отворачивается.

— Зима жив, — втягиваю ее запах и не могу насытиться, прижимаю к себе, сильнее промокая ее сухую одежду дождевой водой. Стихия шалит, лупит по крышам, глушит наши слова. Будто пытается оградить нас от всего мира. — Ты отдала ему силу, но… Он в коме.

— Я не хотела, — Вика резко разворачивается ко мне лицом и, сжимая кулаками куртку, утыкается в солнечное сплетение. — И чуть тебя не убила…

— Ты из-за этого пряталась столько времени? — почти давлюсь от счастья, что нашел ее. Осознание плавно качает меня на волнах тепла и растягивает губы в дурацкой лыбе. Я, наверное, похож на идиота, что получил сладкую конфету.

— Я опасна теперь, и ты это знаешь. Уходи сам, потому что я не в силах тебя прогнать.